Последняя запись – это страшный рассказ автора Genesis о парне, который находит на свалке старый кассетник. Он решает послушать, что же записано на одной из старых кассет, но лучше бы он этого не делал. Что случилось дальше? Узнайте, дочитав до конца.
ПОСЛЕДНЯЯ ЗАПИСЬ
Есть у меня хобби — я утильный сталкер. По выходным еду на свалку и ищу среди различного хлама такой, который ещё жизнеспособен. Я тщательно отбираю и привожу в порядок выброшенные вещи, чтобы потом продать их по небольшой цене на барахолке. Что-то оставляю себе. Пожалуйста, не думайте, что на свалке лежат исключительно бесполезные вещи. Также есть и хорошо сохранившиеся книги, клеммные колодки для люстр, один раз даже попалась картина — с виду дешёвые каракули, но, как выяснилось, самая настоящая музейная ценность. Смех-смехом, но если бы мне не попался покупатель-искусствовед, ушла бы эта картина по дешёвке…
Как бы там ни было, это всё неважно — я бы хотел рассказать о той единственной находке, от которой я избавился не путём продажи, а отправив её обратно в утиль…
Итак, приехав в очередной раз на свалку, я забрёл в дальнюю её часть и увидел в углу стены периметра пластиковый пакет. В пакете обнаружился старый кассетный плеер типа Walkman (такие в начале 90-х подростки носили на поясе) и стопку кассет. Я моментально ухватил пакет и направился к выходу, поскольку до этого успел набрать вещей на продажу.
Дома я занялся ремонтов всего найденного, что требовало вложений труда. Старая электробритва ”Харькiв” оказалась достаточно чумазой и сильно заклинивала при попытке снять щетину. А кассетник, который я заранее решил оставить себе, внезапно оказался цел. Мне захотелось проверить кассеты, лежавшие в одном с ним пакете. К моей большой радости, плёнки были в порядке, и через подключенные к плееру колонки зазвучала несколько шепелявая и глуховатая, но понятная музыка. Это были записи поп-групп примерно за 1991-1992 годы…
Под весёлую танцевальную музыку я закончил возиться с бритвой — теперь она работала ровно и гладко брила, а корпус был почищен, отшлифован и местами слегка подкрашен. В таком виде у бритвы был товарный вид. Как только я принялся за следующего ”пациента” — маленький настольный светильник советского производства, кассета кончилась. Я перевернул её и снова нажал на Play.
После непродолжительных помех я услышал голос, принадлежавший, судя по всему, 16-летнему парню. Голос был запуганный и дрожал. Иногда казалось, что говорящий вот-вот расплачется от какого-то детского ужаса. Вот что рассказала мне старая плёнка:
”Здравствуйте. Я не знаю, кто будет слушать эту кассету, но если вы её слушаете, меня уже убили… Сейчас уже почти полночь, и оно скоро придёт за мной. Неделю назад оно убило мою девушку Машу — вечером я проводил её до подъезда, а утром её мама нашла ей всю в крови и с дыркой в животе. Потом оно убило Серёгу — мы с ним тогда до самой ночи тусили. Потом он пошёл домой, а утром он висел на люстре в своей комнате. Он не повесился — его привязали за ноги, а тело как будто терзали вилами…
Хорошо, что я ко всему этому не причастен — я даже не входил в их квартиры в те ночи, а просто спал дома, и мама с папой это знают. Но что хорошего в том, что кто-то убивает моих друзей и постепенно подбирается ко мне?
Как-то я видел, как мимо моего окна пролетел кто-то чёрный. А я на пятом этаже живу. Позавчера утром я увидел, что кто-то написал на моём окне ”Жди меня послезавтра”. То есть сегодня. В тот же день в полночь он стучал в моё окно, а когда я заорал и разбудил предков, они меня сами чуть не убили — ночью ору и бред несу… Вчера мама не пришла домой, а папа ещё с утра уехал в командировку.
В полночь оно снова прилетало, постучало в окно, а когда я увидел его, я чуть не умер от ужаса — синеватая рожа, глаза мутные какие-то, нос крючком, а изо рта два клыка торчат, как у вампира. Я стою трясусь, а он мне по стеклу пальцем водит. Из-под когтя на пальце кровь сочится. Так он ей мне и написал: ”Маму не зови, папу не жди, завтра в полночь найду тебя”.
Сейчас сижу за гаражами. Мне страшно. Я чувствую, оно где-то здесь… Аааа! Ой, мамааа! Помогитееее!!!”
Послышался шум, словно плеер выронили из рук на землю. Далее звучали далёкие крики, возня и рычание, от которого у меня волосы встали дыбом — это было не собачье рычание, оно вообще не могло принадлежать животному. Его очень тяжело описать — наверно, так же рычала бы акула, если бы её вытащили на берег и стали дразнить… Ещё страшнее стало, когда звуки борьбы сменились чавканьем и одновременным треском одежды и разрываемой плоти. К этому примешался низкий хрипловатый смешок, закончившийся самодовольным басистым ”ух!”…
Ночью я заснул с трудом, а когда проснулся, почувствовал, что вот-вот сойду с ума. Через оконное стекло тянулась кривая кровавая надпись: ”Любопытство губительно, берегись!”.
