OTSTRAXA.su

Наденька – это страшный рассказ автора Суккуба о парне, которому в поезде встретился интересный попутчик. Он рассказал ему свою странную историю. Если вам понравился рассказ, пишите автору на адрес lisa-1906@yandex.ru.

НАДЕНЬКА

Я сидел в полупустом плацкарте поезда, разглядывая причудливый рисунок на запотевшем окне, сложившийся из капель дождя и прилипшей к стеклу пыли. Книгу я давно дочитал, а заряда в плеере хватило ненадолго. Куда я ехал? Да я и сам не знал. Я просто чувствовал себя опустошённым, выжатым, как лимон, уставшим. Институт я закончил в этом году, но работать по профессии не собирался. В общем-то я и диплом получал лишь для того, чтобы угодить родителям, не думаю, что кто-то по собственной воле мечтал стать менеджером. Безрезультатно потратив лето на поиски приличной работы, я решил отправиться в Сибирь к дяде на лесопилку. Я любил свой пыльный и шумный город, но всю жизнь меня тянуло в места, где я родился. Меня увезли из Сибири, когда я был совсем маленький, но я до сих пор помню запах кедровой смолы.

Помню, когда мне было лет восемь, я ездил с родителями навестить дядю. Не успев зайти к нему в дом, который находился на отшибе села почти у самой кромки леса, я кинулся в сторону кедровой рощи, подбежал к высоченному кедру, прислонился к нему щекой и долго стоял, закрыв глаза и вдыхая свежий хвойный запах, от которого сладко покалывало в груди и кружилась голова. “Весь в меня”, – смеялся дядя, поглаживая длинную густую бороду, – “А приезжай-ка ты ко мне, Егорка, на лесопилку работать, вот только подрасти немножко и сразу приезжай.” Я запомнил его слова, и вот уже второй день подряд я слушаю мерное постукивание колёс поезда, несущего меня в родные края.

Я был выдернут из воспоминаний и раздумий лёгким толчком в плечо. “Извините.” – коротко бросил мужчина, только что задевший меня большим походным рюкзаком. Он закинул рюкзак на верхнюю полку и сел напротив меня, задумчиво уставившись в окно. Я даже не заметил, как останавливался поезд на станции. Мужчине на вид было около сорока лет, но на его скулах и лбу пролегли глубокие, говорящие о нелёгкой жизни, морщины, а седина уже коснулась его тёмных волос. “Ваш билет, пожалуйста”, – прогнусавила тощая проводница с жёлтыми выжженными перекисью редкими волосёнками. “Сейчас белье принесу”, – недовольно ответила она, внимательно осмотрев документы моего нового соседа.

“А ты за вещами своими посматривай, если сопрут чего, то я ответственности не несу, тебе теперь сутки ехать с этим”, – она ткнула пальцем на моего спутника, тот усмехнулся и опустил глаза, рассматривая разворот своего паспорта. Под обложку документа была вставлена небольшая фотокарточка, на которой миловидная девушка обнимала маленькую темноволосую девчушку с огромными голубыми бантами на голове, очень похожую на мужчину, сидевшего напротив меня. Мужчина ссутулился и нахмурил брови, отчего морщины стали казаться ещё глубже, его руки дрожали, а дыхание стало шумным и прерывистым, как будто он вот вот заплачет. Мне стало не по себе и почему-то стало невыносимо жалко этого незнакомца, чувствовалось, что с ним произошло что-то ужасное. Очень хотелось нарушить тишину, заговорить с ним, выдернуть его из транса, в котором он сейчас пребывал.

-Простите, что имела в виду проводница? – я просто не нашёл более подходящего предлога, чтобы с ним заговорить.

-Не бойся, я не вор. Она увидела мою справку из мест лишения свободы, откуда я только что вышел, вот и запаниковала.

-Вы только что вышли из тюрьмы?

-Да. Станцию, на которой я сел в поезд, называют “Тюремная”, потому что в округе кроме нескольких тюрем нет никаких населённых пунктов. Я могу пересесть на другое место, хоть у меня в билете и отмечено это, но тут полно свободных.

-Да нет, что вы, извините, я слишком любопытен. Просто нам ещё сутки ехать вместе, я всего лишь пытаюсь наладить общение.

-Ну если тебя не смущает компания зэка, то давай знакомиться. Саша, – мужчина улыбнулся и протянул мне руку.

Я представился и пожал ему руку. Саша оказался неплохим собеседником, судя по речи образованным и начитанным человеком. Трудно было представить, что этот человек мог совершить что-то такое, за что понёс такое суровое наказание, как выяснилось, он отсидел в тюрьме восемь с половиной лет. Я старался не затрагивать эту тему в разговоре, хотя узнать очень хотелось. Под вечер я вспомнил о запрятанной в одной из сумок бутылке коньяка и предложил Саше выпить – он согласился. Алкоголь развязал мне язык и я решился задать ему вопросы, интересовавшие меня с самого начала нашего знакомства.

-Слушай, а за что хоть ты сидел-то?

-Поплатился очень дорогой ценой за любовь… – Саша глубоко вздохнул и залпом выпил пол стакана коньяка.

-Это как?

-А… – махнул рукой сосед, – Если расскажу, все равно не поверишь. Долгая это история, да и звучит, как бред сумасшедшего. Одно скажу: я виноват и за свою вину никогда не расплачусь, жить мне с этим до конца моей жалкой и никчёмной жизни.

Алкоголь тоже развязал ему язык, да и чувствовал я, что хочет он поделиться. А кому ещё излить душу, как ни случайному попутчику? В конце концов, какая разница – поверю я ему или нет? Мы доедем до нужных нам станций и разойдёмся в разные стороны, каждый своей дорогой, может быть, и не встретимся никогда больше. Я поделился с ним своими мыслями и он начал свой длинный рассказ, устроившись поудобнее и потягивая мелкими глотками коньяк.

-Веришь или нет, Егор, был я когда-то самым счастливым человеком на свете, – он мечтательно закатил глаза и улыбнулся, вспоминая какие-то моменты из прошлого.

-Жил я тогда в двухкомнатной квартирке, пусть небольшой, зато купленной на собственные деньги. Зарабатывал я очень даже неплохо, да и был неплохим мастером резьбы по дереву: мебель на заказ делал резную, арки дверные, ставни оконные, статуэтки всякие. Заказов хватало, на работе почти все время торчал, а домой только ночевать приходил, да и то не всегда. А дома меня ждали красавица-жена и дочурка маленькая, которую я любил без памяти… – Саша достал из кармана паспорт и показал мне фотокарточку, которую я недавно уже видел.

-Так я был погружен в свою работу любимую, что ничего вокруг себя не замечал, – продолжил рассказ мой попутчик, наливая очередной стакан коньяка, – не заметил, как жена моя буквально за год угасла, а она боялась мне признаться, что больна. Когда узнал, что у нее рак, возил её по самым лучшим врачам и клиникам, но ничего не помогло… Так остался я вдвоём с дочкой Наденькой, ей тогда всего лишь 3 годика было – малышка совсем. Работы было очень много, я буквально разрывался между домом и работой, а тут ещё и соседка новая стала к нам захаживать по вечерам. Наталья въехала в соседнюю квартиру незадолго до смерти моей Тани.

То шкаф ей помочь собрать, то мебель передвинуть, то розетку поставить, а она в благодарность с Надюшкой нянчилась. Наталья меня старше была почти на 6 лет, но мне все равно было, главное, что дочка её полюбила и тянулась к ней, ей нужна была мать, а мне – хозяйка в доме. Так и стали мы жить вместе, продали обе наши квартиры и купили хороший двухэтажный дом. Я всегда хотел иметь свой дом. Обустраивал там все своими руками, мебель сам делал, а дочурке смастерил резную кроватку в виде лодочки, украшенной резными цветами. Наташа оказалась неплохой хозяйкой, полюбила Надюшку, как родную.

Как-то раз, закончив работу с заказами достаточно быстро, я решил устроить себе выходной и вывезти свою семью куда-нибудь за город. Приехав домой, я обнаружил дочку в гостиной, она сидела одна и смотрела мультики. Поднявшись на второй этаж, я обнаружил Наташу крепко спящей, в комнате пахло алкоголем. И знаешь, что она мне сказала в свое оправдание? Сердце, говорит, прихватило, выпила валерьянки, вот и пахнет. А я поверил… Дурак! – Саша стукнул себя по лбу тыльной стороной ладони и залпом прикончил ещё треть стакана коньяка. Нужно заметить, что, он уже прилично выпил, но ни во взгляде, ни в речи не было и намёка на опьянение.

-В этот день мы, конечно же, никуда не поехали, но вечером все же выбрались прогуляться в парк. Идём мы по дорожке, Надюшка впереди бежит – все цветочкам да птичкам радуется, а сзади нас догоняет какой-то мужчина. И начал бред какой-то нести про Наталью, про лечебницу для алкоголезависимых и кодировки какие-то, бывшим мужем её представился. Я тогда прогнал его, слушать не стал и не предал значения его словам, да и Наташа сказала, что первый раз в жизни его видит. А надо было мне прислушаться к тому, что он говорил… – Саша опять ударил себя в лоб и замолчал. Казалось, он пытался что-то вспомнить или просто задумался. Я разлил коньяк по стаканам и протянул стакан попутчику. Он закашлялся и снова продолжил рассказ.

-А дальше начался ад. Мне снова удалось вырваться домой пораньше, я купил букет цветов Наташе и огромного плюшевого медведя для дочки. На пол пути к дому мне резко плохо стало, я даже на обочину съехал и остановился. Вышел из машины, стою и воздух ртом хватаю, как рыба, а воздуха не хватает. Вот тут все сковало тисками, – Саша приложил руку к груди в районе сердца, – предчувствие очень плохое было, я кое-как отдышался, сел в машину и дал со всей силы по газам, чуть в аварию не угодил. Да лучше бы разбился насмерть, чем увидеть такое! Я домой влетел буквально, а там… – мужчина закрыл лицо руками. Я видел, как трясутся его плечи, видел, как он беззвучно плакал. Я даже предположить не мог, что случилось дальше, но ком медленно подступал к горлу. Я легонько коснулся его плеча и протянул ему стакан с коньяком. Саша выпил залпом до дна, даже не поморщившись.

-Пойдем покурим, друг, – мужчина поднялся и вышел в тамбур. Я последовал за ним. Он закурил и, глубоко затянувшись, продолжил:
-Девочка моя лежала в странной позе поперек нижнего пролёта лестницы, ведущей на второй этаж. Бантики на голове развязались, платьице порвалось, а глазки совсем стеклянными стали. Я остановился в дверях и начал её звать, думал, что игра у нее такая глупая – мало ли что в голову взбредёт ребёнку четырехлетнему. Она не пошевелилась. Я взял Надю на руки и её голова безжизненно откинулась назад… Моя малышка упала с лестницы и свернула шею… Она была мертва, понимаешь? Ты даже не представляешь, какого это – увидеть собственного ребёнка мёртвым!

-А где твоя жена была? – не удержался я.

-А все там же! Спала она в пьяном угаре на втором этаже… Я избил её тогда, сильно бил и долго, первый раз в жизни я поднял руку на женщину. Она даже оправдываться не стала, не плакала, не закрывалась руками от моих кулаков. Я во всем её винил, понимаешь? А ведь я сам был виноват. Я свою Танечку погубил, дочку Надюшку тоже погубил. Во всем только я был виноват. Я должен был больше времени уделять жене, вылечить её вовремя. Не должен был доверять своего ребёнка чужой женщине, я сам не понимаю зачем я пустил эту Наталью в свою жизнь, да ещё и дочку доверил…

-Ты убил Наташу? – спросил я.

-Нет, я не убийца, хоть и отсидел за это.

-Погоди, я не понял, почему тогда я должен был тебе не поверить? Что неправдоподобного в твоей истории?

-Знаешь, когда я дочку хоронил, она такая красивая была, как живая. Щёчки румяные, платьице белое, бантики… Я долго не давал рабочим крышку гроба заколачивать, все ждал, что Наденька глазки откроет и протянет ко мне ручки, – Саша как будто и не слышал моего вопроса. Он курил одну сигарету за другой, глядя куда-то сквозь меня безжизненным взглядом, – А потом началась новая жизнь, точнее существование. Я не мог выгнать Наталью из дома, ведь он принадлежал нам обоим, но я старался появляться дома как можно реже. Частенько даже ночевал на работе. Я перенёс туда Наденькину кроватку-лодочку и часами сидел возле нее, порой так и засыпая на полу возле кровати. Знаешь ли ты, мой друг, что наши желания материальны? Если чего-то очень сильно желать, то это может сбыться. Так вот, ничего я не желал сильнее, чем вернуть свою малышку. Я об этом думал круглосуточно, каждую минуту и секунду.

Ты желал чего-нибудь так же сильно, а? – не дождавшись моего ответа, он снова закурил и продолжил, – Заснув в очередной раз около кроватки дочери, я почувствовал сквозь сон прикосновения холодных пальчиков. Маленькие ладошки гладили меня по лицу и рукам. Я так не хотел просыпаться, боясь, что эти чудесные ощущения пропадут. “Папа. Пааап, я пить хочу, принеси мне воды, пожалуйста.” – услышал я сквозь сон шёпот моей Наденьки. Ручки начали тормошить меня, дёргая за плечи. И ощущения эти были такими реальными и настоящими, что я моментально открыл глаза и вскочил на ноги, больно стукнувшись коленом о бортик кроватки, в которой сидела моя дочка. Она потёрла кулачками сонные глазки и снова попросила попить. Для достоверности я ущипнул себя несколько раз и похлопал по щекам, но Надюшка все так же сидела в кроватке. Шелковое постельное белье было заляпано грязью, так же как бантики на её голове и платье, в котором её хоронили. Дочка захныкала и снова попросила воды.

Я перенёс ей стакан, но руки дрожали так, что вода выплёскивалась из него. Надя смотрела на меня и смеялась звонким и таким родным смехом. Она жадно выпила воду и протянула ко мне руки, просясь на ручки. Я медленно подошёл к ней, все ещё не веря своим глазам, дотронулся до её щеки. Она была живой и настоящей, это был точно не сон. Я взял её на руки и крепко обнял. Надюшка была холодная, я не слышал её сердцебиения. Дочка прижалась ко мне, положила голову мне на плечо и зашептала: “Папочка, ты ведь не оставишь меня больше в этой тёмной тесной коробочке? Мне так страшно было. Я так по тебе соскучилась…” Я не стал задавать ей никаких вопросов, мы просто отправились домой.

Наташа сидела на кухне с какой-то незнакомой бомжеватого вида женщиной. Хотя какой, к черту, женщиной – бомжихой опойной. Наталья и сама такая стала. Увидев Наденьку, она резко побледнела, вскочила и начала креститься. Я вытолкал бомжиху из дома, убрал со стола и собрался готовить завтрак для дочки. Из коридора послышался визг Натальи, я оглянулся и, мягко говоря, обалдел: дочка стояла на цыпочках возле большого аквариума в прихожей, вылавливала из него рыбок и с нескрываемым удовольствием отправляла к себе в рот, тщательно пережёвывая каждую рыбёшку. Я просто стоял, как вкопанный, и смотрел на это. “Вкусно.” – доев последнюю рыбку, сообщила дочка. Я осознавал, что с ней не все в порядке, хотя что я говорю, она ведь еще вчера была мертвой, а сегодня – вот она стоит и смеется, как раньше, звонко и заливисто, будто колокольчик хрустальный.

Вечером, играя в песочнице, моя малышка на глазах у меня поймала голубя и начала поедать его, выплёвывая косточки и перья. Я старался не предавать этому значения, главное дочка рядом. Я бросил все свои заказы на работе и проводил время только с ней, благо, денег было поднакоплено не мало. Наталья шарахалась от нас, а потом и вовсе перестала выходить из своей комнаты, но, заглянув к ней утром, и не обнаружив её ни там ни где либо ещё в доме, я решил, что она попросту сбежала. Наверное, к своим дружкам-собутыльникам, которых я обнаруживал каждый день после похорон, приходя с работы. Ну и черт с ней, я её ненавидел всей душой, по этому даже рад был ее побегу.

“Папа, качелька поломалась, ” – дочка играла во дворе, а я сидел неподалёку на лавочке. К тому времени я уже привык к ее “необычным” вкусовым предпочтениям, мы каждый день ходили в зоомагазин и покупали дочке на обед того, кого она выберет. Мне, разумеется, жалко было всех этих кошечек, птичек, собачек и прочую живность, которую дочурка поедала прямо живьём, да и продавцы странно на нас косились, но чего не сделаешь ради собственной дочери… В общем полез я в гараж в поисках подходящего сидения для качели, взамен сломанному. Сквозь шорох и шум, которые я создавал сам, роясь в ящике с инструментами, я чётко расслышал детский визг, доносящийся с улицы.

То, что я увидел, буквально повергло меня в шок: моя дочка повалила на траву, катающегося на самокате неподалёку от нашего дома, соседского мальчишку, и с яростью настоящего зверя пыталась разодрать его в клочья. Мальчик схватил палку и отбивался от Наденьки изо всех сил, тем не менее рукава на его курточке были уже разодраны, а из царапин на руках сочилась кровь. Я схватил дочку, она злобно зарычала и зашипела, пытаясь вырваться. Испуганный мальчишка вскочил и бросился наутёк. Я понял, что нужно срочно уезжать, пацан обязательно расскажет все родителям, а родители обратятся в полицию. Вряд ли я смогу объяснить полицейским почему моя дочка оказалась жива и какого черта она бросается на людей. До этого, спокойно разгуливая с дочкой по улице, я ничем не рисковал, потому что ни знакомые ни соседи о ее смерти даже не знали, не афишировал я это и на похороны никого не звал, не верил до последнего, что моей крошки больше нет.

Наспех собрав вещи, я посадил все еще шипящую и рычащую дочку в машину, и поехал куда глаза глядели. Не помню, сколько я ехал и в каком направлении, только свернул я на какую-то просёлочную дорогу, пролегавшую между лесополосы. Неподалёку виднелся указатель с названием какой-то деревеньки, а сбоку от указателя дорожка разветвлялась, уходя еще одной тоненькой тропинкой в лес. Пристроив машину в кустах и накрыв ее для большей надежности сверху брезентом, хранившемся в багажнике, я обвешался сумками с вещами, взял на руки уснувшую Наденьку, и направился вглубь леса по тропинке. Как я и ожидал, тропинка привела меня к небольшой хижине, видимо, раньше в ней жил лесник или отшельник, но, судя по выбитым окнам и просевшей двери, она давно пустовала. Дверь громко скрипнула и, слетев с петель, рухнула внутрь домика, поднимая клубы пыли.

Внутри пахло гнилью и сыростью, тем не менее помещение было вполне пригодно для проживания. В углу стояла односпальная металлическая кровать, рядом два стула, стол без одной ножки, подпёртый тумбочкой, и огромный шкаф, все остальное место занимал разный хлам, сложенный стопками на полу. Хлам оказался очень даже полезным, я нашёл неплохие доски, с помощью которых забил окна и отремонтировал дверь. А под грудами старого тряпья нашёл ключ, который, как оказалось, открывал замок на шкафу. Скорее всего, еще недавно здесь кто-то жил, может быть, до сих пор живет, приезжая сюда на какое-то время. Я мысленно благодарил этого человека и желал ему всего наилучшего, ведь благодаря ему, у нас с Наденькой было место, где мы могли пожить какое-то время пока я не придумаю, что делать дальше. В шкафу я нашёл чистое постельное белье, слегка поеденный молью плед, свечи, несколько банок консервов и пару охотничьих капканов. Скорее всего, здесь жил охотник, часто приезжавший сюда поохотиться.

Все это время дочка крепко спала, не обращая внимания на шум и грохот, которые я производил. Еще несколько часов назад она была настоящим монстром с нечеловеческой силой, а сейчас напоминала ангела.

Неделю мы прожили в хижине. Я питался ягодами, грибами и орехами, а Наденьке приносил мелких зверюшек и грызунов, попавшихся в капканы и силки, расставленные мной. Мы много гуляли по лесу, но каждый раз, приметив птицу или белку на дереве, дочка буквально на глазах менялась: маленький ротик растягивался в хищном оскале, демонстрируя острые игловидные зубы, голубые глазки краснели, а каждые жилка и венка на лице и теле вспучивались. Я сам боялся ее в такие моменты. Она ловко вскарабкивалась на дерево, перепрыгивая с ветки на ветку, настигала добычу и буквально разрывала ее на части. Пару раз, несчастным зверушкам удавалось скрыться и, Надя, охваченная яростью, кидалась на меня, пытаясь вцепиться зубами мне в шею, но каждый раз вовремя останавливалась, успокаивалась и снова превращалась в нежно любимого мной ангела.

В тот день в капкан попался небольшой заяц, остальные силки и капканы оказались пусты, я рыскал неподалёку от хижины в поисках добычи. Где-то совсем рядом залаяла собака, затрещали кусты и послышался плеск воды. Я прекрасно понимал, что если Наденька услышала лай, то она тут же рванёт на охоту. Опасения оказались напрасными: она спокойно сидела около домика и теребила в руках заячий хвостик – все, что осталось от зайца. Я присел рядом и принялся точить нож. Вдруг дочка встрепенулась и напряглась, так она обычно делала, почуяв добычу, но я никого не видел. “Пойдём в дом, малышка, чуть позже я ещё раз проверю капканы и силки,” – я зашёл в хижину и полез в шкаф за очередной банкой консервов. Дочка зашла вслед за мной и, забравшись под плед, стала что-то тихонечко напевать. “Простите, вы собаку мою не видели, она убежала в лес, а я…” – в дверях неизвестно откуда появилась девочка лет восьми, не успев договорить, она захрипела, буквально вдавленная в пол монстром, в которого уже успела превратиться Надя.

Сейчас она выглядела совсем иначе, нежели обычно в таком состоянии: жилы вздулись настолько, что кожа на лице и теле потрескалась, глаза закатились, рот превратился в чудовищную пасть с искривлёнными острыми зубами, тёмные кудряшки, которые я любил по долгу расчёсывать перед сном, буквально слезли с головы. Это существо теперь даже отдалённо не напоминало мою дочурку. Оно пыталось разорвать девчонку на части, срывая с нее куски кожи и мяса. Я изо всех сил пытался “отодрать” существо от девочки, но оно было гораздо сильнее меня, ему хватило лёгкого толчка локтем, чтобы отбросить меня к стене. Схватив кусок деревянной балки, валявшийся в куче хлама в углу, я со всей силы огрел чудовище по спине. Существо заревело и бросилось на меня.

Теперь я оказался лежащим на полу, придавленный монстром. Ловко извернувшись, оно вцепилось зубами мне в правый бок, отхватив при этом большой кусок моей плоти, – Саша задрал рубашку, демонстрируя ужасный шрам на боку, – Оно почти добралось до моей шеи, но неожиданно обмякло, упав на пол рядом со мной. Из головы чудовища торчал мой охотничий нож, по полу растекалась чёрная жижа, вытекавшая из раны существа. Девочка, с трудом державшаяся на ногах, сделала пару шагов в сторону двери и рухнула на пол. Я сам с большим усилием поднялся на ноги, подхватил девчонку и побежал к машине. У меня кружилась голова, из раны в боку хлестала кровь, но я должен был спасти девочку. Машина стояла недалеко, да и до деревни было всего десяток километров. Я усадил девочку на переднее сидение и дал по газам.

Впереди уже виднелась деревня, но машина неожиданно заглохла. Я попытался её завести, но все было без толку. Девочка захрипела и застонала, она истекала кровью: грудная клетка была разодрана до такой степени, что сквозь обнажённые ребра кое-где виднелись органы, часть щеки тоже была разорвана, открывая зубы, на левой руке не хватало нескольких пальцев… Бедная девочка… Несмотря на такие серьёзные повреждения, она все же спасла меня, воткнув в существо, которое когда-то было моей дочерью, нож. И сейчас девочка умирала… Я схватил ее на руки и бросился к деревне. Я уже добежал до крайних домов, когда ребёнок на моих руках захрипел, издавая хлюпающие звуки, и обмяк. Она больше не дышала… Я рухнул на землю и закричал. Так меня и нашли местные жители: я стоял на коленях в грязи и держал окровавленный труп на руках.

Потом было долгое расследование. При обыске домика в лесу ничего не нашли, там даже вещей моих не было, не то что трупа. Я подозревал, что в это время туда как раз наведывался охотник, который там периодически проживал, наверное, он и навёл там порядок. То, что человек чисто физически не мог нанести такие раны, которые были на девочке, следствие мало волновало. А то, что у меня буквально был вырван кусок мяса из правого бока, списали на собаку бойцовской породы, принадлежавшую якобы убитой мной девочке, которую она и искала в тот день в лесу. Родители девочки настаивали на самых жестоких мерах наказания для меня. Признаться, мне было все равно что со мной станет.

-Но ведь ты мог им сказать про Наталью, она бы подтвердила, что твоя дочка “восстала” из мёртвых, да и соседи, чей сын пострадал от Нади, тоже подтвердили бы.

-Я рад, что ты мне веришь, друг, ты прекрасный слушатель. Только вот повесили на меня два убийства, а не одно. Дело в том, что в моем городе меня разыскивала полиция из-за нападения моей дочери на соседского мальчика. Когда они вломились ко мне в дом, то нашли на чердаке изувеченное и полуразложившееся тело Натальи, которую и опознали-то с трудом.

-Мда, дела… – я безусловно верил этому человеку, хоть и относился с большой долей скептицизма ко всякой мистике и чертовщине, – Что теперь-то делать собираешься? – поинтересовался я.

-Сдружился я с одним охранником в тюрьме, незадолго до моего выхода, он подыскал для меня хорошую работу. В местах, откуда он родом, недавно лесник умер, старый был совсем, вот и выбил мне товарищ место лесника.

Выпив по последней, мы ещё немного побеседовали и легли спать.

Утром нас разбудила все та же тощая гнусавая проводница, сообщив нам о прибытии на нужную нам станцию. Меня встретил дядя, а Саша затерялся где-то в толпе и пропал из виду. Приехав, я как следует попарился в бане и проспал до самого вечера. А на следующее утро дядя повез меня на лесопилку знакомиться с работой и будущими коллегами. После небольшой экскурсии, мы расположились в дядином кабинете – нужно было оформить кое-какие бумаги. Спустя примерно пол часа в дверь кто-то постучал.

“Здравствуйте, я ваш новый лесник, зовут Александр, будем знакомы,” – в дверях стоял мой недавний попутчик и приветливо улыбался.