OTSTRAXA.su

Ундина – это страшный рассказ, присланный автором Olga Zakharova, о парне, который возвращается домой с сельской дискотеки и встречает странную девушку. Если вам понравился рассказ, пишите автору на адрес
666bestya@gmail.com.

УНДИНА

Сергей неуверенно брел по освещенной призрачным лунным светом тропинке, петлявшей меж редких деревьев. Споткнувшись о коварно торчавший из земли корень, он невнятно процедил какое-то смачное ругательство — и остановился, придерживаясь за шероховатый ствол березы.

Конечно, пойти на эту деревенскую дискотеку оказалось дурацкой идеей. Да и не дискотека это, а какое-то жалкое посмешище. Музыка была популярной четверть века тому назад, кругом — глупые ухмыляющиеся рожи деревенских увальней, девчонки — конечно, ничего для тех, кому нравятся исключительно огромные титьки, даже нормального алкоголя нет! Пришлось обходиться тем, что имелось. А что имеется в деревне? Правильно, шашлычок и первачок. Как еще повеселиться на майских праздниках?

Сергей подумал угрюмо, что в следующем году ни за что не поддастся на уговоры родителей и не поедет сажать эту чертову картошку в эту растреклятую глухомань, где нет даже приличного сортира, не говоря уже о прочих благах цивилизации. Но, пока что думать об этом было рано. Перед Сергеем стояла совсем другая задача: благополучно добраться до дома, что было не так-то легко. В голове шумело от выпитого; ноги подчинялись крайне неохотно. А идти предстояло еще около километра.

Путь Сергея пролегал мимо тихого пруда, заросшего рогозом и ирисом. Этот пруд становился дивно красив летом, когда берега его начинали пестреть лиловыми и фиолетовыми цветами, а гладкая поверхность, отражавшая, будто зеркало, небо и деревья, – яркими желтыми пятнами кубышки и белоснежными вкраплениями водяных лилий.

Даже сейчас, в начале мая, тихий пруд с черной водой, посеребренной лунным светом, являл собой восхитительное зрелище: но Сергея, ковылявшего по берегу, чарующе красивый вид нисколько не волновал. Он едва мог разглядеть вилявшую из стороны в сторону тропинку, а, когда полная луна скрылась за проплывавшим облачком, и вовсе оказался в кромешной темноте.

Сергей замер в нерешительности. Не хватало только бултыхнуться в пруд! И только теперь он вспомнил о своем смартфоне. Вот дурак, можно было давным-давно достать его и использовать вместо фонарика, а не тащиться тут, рискуя переломать ноги!

Сергей пошарил в карманах, но нашел лишь пачку сигарет и бумажник. Бормоча проклятия, он еще раз обыскал все карманы — с тем же плачевным результатом.

– Твою же… – промолвил он в сердцах. Этого еще не хватало! Потерять купленный полтора месяца тому назад смартфон!

Сергей стоял под березой, мрачный, будто приговоренный к расстрелу преступник, и раздумывал, что же теперь делать. Идти обратно в сельский клуб? Скорее всего, смартфон он оставил именно там. Или топать домой? Всё равно навороченную технику уже поминай как звали! Да еще и не видно не зги…

В этот момент хотя бы последнее из несчастий частично ликвидировалось: из-за облака торжественно выплыла луна, озарив бледным светом пруд и окрестности. Вздохнув, Сергей повернулся, намереваясь продолжить путь, а со смартфоном разобраться уже завтра, на трезвую голову… и замер в немом изумлении, позабыв вдруг обо всех своих невзгодах.

Буквально в двух метрах от него, небрежно прислонившись спиной к какому-то дереву — какому именно, ночью понять было сложно, да и Сергей отнюдь не блистал познаниями в ботанике, – стояла девушка.

Ее кожа белела в лунном свете, словно источая сияние, а длинные и густые, спускавшиеся до самых бедер белокурые волосы, казалось, пронизывали серебристые нити. Не сразу дошло до Сергея, что грациозное девичье тело прикрывали лишь пышные волны волос — и ничего больше. Девушка держалась столь естественно и непринужденно, будто бы именно так и полагалось разгуливать майской ночью по деревне: без единой нитки на теле.

– Ну, привет, красавец, – улыбнувшись, произнесла девушка, и шагнула из тени в полосу лунного света. У Сергея перехватило дыхание: она была безукоризненна, как картинка из «Playboy». Стройные длинные ножки, роскошные бедра, тонкая талия, высокая и упругая грудь юной девушки, длинная белоснежная шея… И ангельское личико. Даже голос у нее был именно таким, какой полагается подобной соблазнительнице: низким и чуть хрипловатым. Сергей заморгал изо всех сил, подумав, что всему виною поглощенный им самогон.

– Эй! — она шутливо помахала ладонью перед его лицом. — Ты что, женщин никогда не видел?

– Э-э… Ну, таких, как ты — нет, – признался Сергей, расплываясь в глупой ухмылке.

Она серебристо рассмеялась и изящным движением отбросила за спину пышную лавину светлых волос. Сергей расширившимися глазами уставился на ее обнажившуюся соблазнительную грудь. Да, это тебе не деревенские простушки с волосами какого-то невзрачного цвета, носом-картошкой и необъятными телесами!

– А я здесь купаюсь, – томно сообщила девушка, прижимая к лицу цветущую веточку черемухи и с невинным видом взмахивая длинными ресницами. — Хочешь тоже искупаться?

– Искупаться? Так ведь холодно! — поежился Сергей, хотя перспектива искупаться с этой обольстительной малышкой показалась ему весьма заманчивой.

– Холодно? — удивилась девушка. — Да ну, что ты! Полная луна так чудесно нагревает пруд! — она кокетливо воткнула осыпанную цветами веточку черемухи в волосы и улыбнулась Сергею так, что тот позабыл обо всем на свете.

– Да… Да, конечно, – подтвердил он, едва ли соображая, о чем вообще говорит. — Что? Луна нагревает пруд? — спохватившись, он засмеялся. — Ты что же, тоже хватила лишнего?

– Ха-ха, а тебя не проведешь… – пальчик с остро отточенным ногтем игриво скользнул по его щеке и замер под челюстью. Сергея передернуло: таким ледяным оказалось ее прикосновение.

– Да ты совсем замерзла… Ничего: я могу тебя согреть, красотка, – ухмыльнулся он плотоядно.

– О, не сомневаюсь, мой милый.

– Как… как тебя зовут? — спросил он, нерешительно делая к ней шаг. Она была столь совершенна, что Сергей опасался всерьез: не растает ли девушка в воздухе, как туман под утренними лучами солнца.

– Ундина.

«Какое странное имя», – подумал Сергей, но мозг его был так одурманен винными парами, что он плохо соображал, что естественно, а что нереально, что странно, а что вполне возможно. Лишь одно представлялось ему несомненным: он кажется этой крошке, имеющей очаровательную привычку разгуливать по ночам голой, чертовски привлекательным. Да и разве могло быть иначе? Восемнадцатилетний Сергей был достаточно самоуверенным и без помощи алкоголя. Подавшись вперед, он уже готов был заключить чаровницу в объятия, но Ундина, смеясь, легко ускользнула от него. Длинные серебристые волосы приятно защекотали его руки.

– Сначала я хочу спеть тебе. И станцевать. А потом ты сможешь делать всё, что захочешь!

Сергей лишь кивнул, не сводя с нее потяжелевшего, полного желания взгляда.

Отступив в пятно лунного света, Ундина подняла руки над головой и медленно закружилась в странном танце. Ее движения были полны такой грации и естественности, что Сергею показалось, будто он может слышать музыку, под которую девушка танцует. Но минутой позже он испуганно оглянулся: больше у него не оставалось сомнений, что его окружает со всех сторон тихое неземное пение, жутковатая мелодия без слов, звенящая, рассыпающаяся и замирающая в холодном ночном воздухе.

– Не пугайся! — выкрикнула Ундина, проносясь мимо него в вихре танца, становившегося всё более диким и неистовым. — Это поют мои сестры!

– Сестры?.. – растерялся Сергей, оглядываясь.

– А вот и они! — воскликнула девушка с торжеством.

Заросли высокого рогоза по берегам пруда зашевелились. Оттуда появлялись, будто по волшебству, девушки, столь же прекрасные, таинственные и обнаженные, что и Ундина; три девушки вышли из-под деревьев с другой стороны тропинки. У одних длинные волосы были серебристо-белокурыми, как у Ундины, у других — сияющими золотом; некоторые украсили прически венками. На лицах всех играли странные улыбки, которые нельзя было назвать ни веселыми, ни дружелюбными, а глаза источали холод. Пение девушек сливалось в жалобную мелодию без слов, и Сергею вдруг стало по-настоящему жутко.

– Мне… пора домой, – пробормотал он, попятившись.

– Уже? — воскликнула Ундина, подскакивая к нему и хватая юношу за руку. Сердце заколотилось в его груди глухо и часто: ее ладонь оказалась не только холодной, как лед, но и какой-то неприятной, скользкой… Будто гниющее мясо. Содрогнувшись, Сергей попытался вырвать руку, но Ундина с неожиданной силой втянула его в смыкавшийся круг, образованный девушками. — Ты ведь обещал согреть меня, – прошептала она, нежно касаясь его лица скользкими ледяными пальцами. — Меня и моих сестер.

Сергей снова попятился и, споткнувшись, упал. Девушки звонко засмеялись, подступая ближе. Подняв глаза, Сергей застыл в ужасе: что случилось с их безупречно красивыми лицами?! Его окружали жуткие твари, полуистлевшая кожа которых, отставая от черепов, обнажала кости. Другие, раздувшиеся и посиневшие, словно утопленники, с выпученными бессмысленными глазами, злобно тянули к нему руки, с которых клочьями слезала кожа. У некоторых на лице и теле зияли раны, оставленные чьими-то мелкими зубами. Волосы, такие прекрасные всего несколько минут назад, свисали теперь грязными мокрыми клочьями, перепутанные с водорослями и какими-то отвратительными извивающимися тварями.

– Согрей нас, – прошипела Ундина, скаля безгубый рот в жуткой ухмылке и протягивая покрытую лоскутами гниющих мышц, отстающих от костей, руку к Сергею. Жутко завопив, тот упал на колени, прикрыв голову руками; последнее, что услышал Сергей, прежде чем вокруг него сомкнулась тьма, — бодрое пение деревенского петуха где-то вдалеке…

Домой Сергей притащился только к обеду, чудовищно бледный и непривычно тихий. У его родителей легко нашлось объяснение этому: вчерашняя дискотека и предательский запах перегара.

«После такого и сам больше никогда в жизни не захочешь пить», – думал Сергей, слушая сердитую брань матери. Она продолжала что-то кричать о безнравственности молодежи, о метиловом спирте, об упадке нравов, о потерянном смартфоне… Но сам Сергей мог думать лишь об одном: о найденной им утром рядом с собой, когда он проснулся на берегу живописного пруда, веточке черемухи, осыпанной белыми, будто снег, цветами.