OTSTRAXA.su

Человек без лица – это страшный рассказ автора Романа Ударцева, о женщине, которая каждый день надевает на себя разные маски и слишком поздно осознает, что утратила себя настоящую.

ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЛИЦА

Из серой одинаковой пустоты, где нет ни холода, ни тепла, ни расстояния, ни желаний, медленно выплывал человек без лица. Пронзительное карканье будильника не могло ускорить или замедлить его. Размеренно и равнодушно, человек без лица возвращался в мир.

Легкое движение и будильник умолкает, но его хозяин не заснет снова, потому что у него нет желания спать. У человека без лица вообще нет желаний. Осознание необходимости есть, например необходимость питаться. Но при этом совершенно наплевать, будет это изысканный обед в модном ресторане или картонная вермишель быстрого приготовления. Вкус будет одинаковым — никаким.

Если бы не полное равнодушие, то можно было бы сказать, что брезгливо, человек без лица достает из пыльного чулана души набор ежедневных масок. Аккуратно сложенные, каждая в индивидуальном пакете, тщательно отполированные и у каждой висит бирка. Вот и первая из них ”Сонная раздражительность”.

Стоило ее надеть, как человек без лица исчез для мира, осталась раздраженная, утренней побудкой на работу, женщина тридцати восьми лет по имени Лариса Михайловна Гнилина.
Лариса посмотрела на лежащего с приоткрытым ртом Юрика и пихнула его локтем под ребра:

– Вставай! — чуть визгливо сказала она — На работу пора!

Юрик открыл глаза, потер ушибленные ребра и улыбнулся ей. Но наткнулся на опухшие со сна, злые глаза жены. Улыбаться сразу расхотелось и он побрел в туалет. Лариса сменила маску и вот уже ”Генерал в юбке” устраивает побудку в доме и торжественное построение на плацу. С последним, впрочем, получалось не очень. Потому что домочадцы, а это, кроме Юрика, дочь Лена и кот Бухенвальд, строиться никак не хотели. Дочка пыталась одновременно собираться в школу, смотреть любимое шоу по телевизору, есть и повторять заданное накануне стихотворение. Сказать, что от такой активности в доме был бардак, все равно что промолчать.

Кот по кличке Бухенвальд, путался под ногами на кухне и орал как умирающий с голоду, за что и получил свою кличку, что при его толщине не соответсвовало действительности. Кошачий вопль взял новую ноту, когда Юрик на него наступил, тот ответил рабоче-крестьянским матом, добродушным, впрочем.

Напялив маску ”Как вы мне все надоели” Лариса наорала сразу на всех. Помогло ровно на минуту, после чего уровень шума стал обычным. Но как всегда, накал страстей улегся. Лена пошла в школу, выклянчив у папы, мама ведь опять не вдухе, сотку на пирожки. Кот сидел под столом и упрямо жрал, гнусно рыча на всех и отвратительно чавкая.

Юрик быстро смолотил завтрак — яичницу на сале, поблагодарил и полез к ней целоваться. Хотя до его выхода на работу оставалось двадцать минут. Лариса примерила маску ”Тоже мне Ромео нашелся” и презрительно фыркнула. Похоже муж обиделся и ушел молча, даже не попрощавшись. Хотя Ларисе на это было наплевать. В прихожей, перед зеркалом, она не только рисовала на себе лицо, но и продумывала, какие маски использует сегодня. Выбрав пять-шесть основных вариантов и несколько запасных, она поехала на службу.

Кондукторша шарахнулась от великолепно действовавшей маски ”Как ты, овца, смеешь со мной, королевой, разговаривать?” Бабульку, только попытавшуюся попросить уступить место, испугала маска ”Я злобная стерва”. На работе она милостиво разрешала здороваться с собой одев маску ”Как тяжело работать среди идиотов”, а перед начальником отдела улыбнулась фирменной ”Ради денег готова на все, даже работать”. Директора встречала традиционной ”Сан Саныч, Вам ботиночки почистить?”

Как не трудно догадаться, на подбор масок у Ларисы уходило гораздо больше времени, чем на саму работу. Если выбирать между тем, чтобы качественно выполнять свой труд или тем, чтобы понравится вышестоящему начальству и унизить подчиненных. То вопрос решался в пользу политики. Главное вовремя одеть личину ”Невинности” и умело спихнуть вину на других сотрудников. А вот это Лариса делала мастерски.

Ошибки тоже случались. Вот сегодня, пришел программист ставить новое программное обеспечение. Неразобравшись Лариса одела маску ”Я просто дурочка в компьютерах”, за что была отчитана как школьница. Тогда она приняла вид ”Ты такой умный, я просто в восторге” и программист растаял. Казалось бы не велика разница, а результат совершенно разный. Лариса подумала, что пора выкидывать маски молодости. Годы идут и ”Взбалмошная школьница” не подходила движущейся к сорокалетию женщине.

Сослуживцы сбегали с работы ровно в пять. Но Лариса всегда оставалась на пятнадцать-двадцать минут, сосредоточенно лупя по клавишам и излучая ”Работа, для меня существует только работа”. Пока мимо стола не пройдет начальник и не скажет:

– Заработались Вы сегодня, Ларисочка, завтра закончите.

– Мне чуть-чуть осталось, Сан Саныч. — С едва уловимым, тут главное не переиграть, трагизмом в голосе отвечала Лариса и терпеливо дожидалась пока начальник уйдет.
Потраченное время с лихвой компенсировалось более высокой зарплатой, премиями и путевками, что выпадали ей с, вызывающей зависть коллег, регулярностью.

Ее скрутило прямо в магазине, куда она зашла за продуктами. Она выбирала селедку в рыбном отделе и в следующую секунду ее выгибает на полу от дикой, всепоглощающей боли. Похоже в конвульсиях я потеряла левую туфельку, успела подумать Лариса и потеряла сознание.

***

На этот раз серая пустота была вязкой и не хотела отпускать. А может быть, человек без лица ослаб, болезнь как якорь тащила в небытие. Непривычное для этого места усилие и вот она снова Лариса Гнилина. Надо бы выбрать маску, но на это нет сил. Она молча смотрит на белый, казеный потолок, скашивает взгляд и видит малопонятный прибор, провода и трубки из которого воткнуты в ее тело. Значит она в больнице. Рядом надсадно кашляет старуха. Повернув голову, Лариса видит как та вытирает кровь с губ.

”Брезгливость” вот что нужно. С маской ей лучше, с маской она чувствует себя безопаснее. Шум и разговор людей в коридоре. Они пытаются вести себя тише, но слишком возбуждены, чтобы сдерживаться. Наконец заходят Юрик, Лена и незнакомый мужчина в белом халате, по-видимому врач. Муж с дочкой бледные. Лена не выдерживает и подбегает к кровати. Падает на колени и шепчет: ”мамочка, мамочка”. У Юрика текут слезы, это вообще ни в какие ворота не лезет.

– Что здесь происходит? — строго, с видом ”Графиня в легком недомогании”, спрашивает Лариса.

Врач объясняет. Нет, не хамит, даже вежлив. Мало того, даже участлив, но это маска, уж в этом Лариса разбирается. Ведь это не у него неоперабельная опухоль мозга и он рассчитывает прожить больше недели-двух.

Лариса растерялась. Вот, она должна уйти в небытие. Важный момент, близкие рядом. А подходящей маски она так и не придумала. ”Гнев”, ”Отчаяние”, ”Любовь”, ”Утешение”? Они сменялись на ее лице одна за одной и слетали как шелуха. Оставалось только пустое место. Да были глаза, брови, нос и рот, вот только лица не было.

Но ведь было что-то? Когда-то давно, очень давно, она не была человеком без лица. Когда-то ей не приходилось прятаться под масками. Она сама была чем-то… кем-то. Неужели все что о ней запомнят, это набор трухлявых масок ненастоящих эмоций?

Из серой пустоты доносились переливы велосипедного звонка и детский смех. Прояснилась и картинка: по деревенской, пыльной улочке с кривоватыми хатами и вишневыми цветущими деревьями по бокам, ехала девочка на стареньком ”Орленке” и радовалась Солнцу и лету. И этой девочке было совершенно неважно, как она выглядит со стороны. Она вообще не представляла, что в мире есть необходимость в масках.