OTSTRAXA.su

Николь – это рассказ автора Светланы Енгалычевой о жутком будущем, которое заполонят клоны.

НИКОЛЬ

«На Земле живут разные люди. Живые и не совсем живые».

Точнее, клоны. Клон — это, в широком смысле, точная копия чего-либо.

Мне повезло, что я не клон. Ведь они не имеют никаких прав. Живут, чтобы служить людям. Нам не надо работать. Работают машины. Физическим трудом занимаются роботы. Мы можем заниматься тем, что нам нравится. Например — искусством, или наукой.

На Земле давно уже нет войн, потому что нет повода для ссор, нет зависти, нет желания отнять у другого то, чего у тебя нет. Только ведь есть такие, что не желают довольствоваться тем, что имеют. Они хотят создать виртуальный мир, который каждый выбирает себе сам. И визуализация реальности происходит в нашем мозгу. Каждый из нас может выбирать место жительства, учёбу, работу в виртуальных мирах.

Я – противник этой идеи. Существовать, как растение и проживать выдуманную жизнь, не настоящую. Словно смотреть фильм с собственным участием, где лишь играешь роль. Это приведёт к тому, что человек умрёт как вид, но получит бессмертие. А нужно ли оно таким? Я не хочу жить вечно, находясь в капсуле. Со стороны будет казаться, что я сплю, но на самом деле – только тело безжизненно, а мозг живёт своими жизнями, в которых, умирая, возрождаешься вновь.

И всё же — это иллюзия обмана. Зачем, когда у нас есть всё, и я не иронизирую. Действительно, мы обладаем всем тем, что только можно пожелать. Тёмные стороны души вынуждены затаиться на дне. И если остальные уровни зла, сами исчезли за ненадобностью, то насилие рвалось на волю. По закону — насилие над другим человеком каралось пожизненным заключением. И, несмотря на это, вспышки насилия не прекращались.

Тогда наши учёные нашли выход. Они стали клонировать тех, кто жил задолго до нас. Единственная осечка — животные почему-то не клонировались. Они погибали на ранней стадии. В нашем мире нет животных. Только люди. А жаль. Некоторые зверьки из прошлого были очень даже ничего. Например, пушистый зверь с мягкими лапками и острыми коготками, которые он убирает, подкрадываясь к жертве. Забавная мордочка с усами, торчащими в стороны, словно антенки и очаровательные ушки, чутко прислушивающиеся к шорохам.

Не отрывая взгляда, подолгу любовался голограммой симпатичного зверька. К сожалению, в нашем мире только люди и… клоны – из живых существ. Своего рода – домашние зверьки. Клонировать стали людей из прошлого. Для нас они, как неандертальцы для них. Дико себе представить, что сканирование эмбрионов в их время, не было повсеместно распространено. И рождались дети с генетическими отклонениями. О чём думали их родители?!

У нас – обязательный генетический анализ и селекция оплодотворённых эмбрионов. Только 100% полноценные эмбрионы имеют право на жизнь. Те, кто жил до нас – не задумывались о том, что недопустимо появление на свет неполноценного потомства, склонного к суицидам, психическим расстройствам, букетом болезней…

Их клоны – самая желанная вещь для каждого из нас. Чтобы получить клона, люди ждут своей очереди годами. Но зато, какой драйв, когда идёшь в лабораторию и выбираешь себе приглянувшийся образец! Правда, только взрослой особи. Дети находились под запретом. Все девушки-клоны носят имя Николь. Мужской образец — Том.
Моей подруге Анне повезло. Подошла её очередь получать клона. Я думал, что она выберет Тома, но был удивлён, когда она захотела девушку.

Анна пригласила меня составить ей компанию. Конечно же, пошёл с ней. Мы ходили по лаборатории. Для начала нам показали клонов в пробирке. Ну, это мы уже видели в детском возрасте, когда водили в лабораторию и показывали выращиваемые образцы. Наконец нас провели в зал, где усадили в удобные массажные кресла. Перед нами стали проходить девушки — блондинки и тёмненькие, полненькие и стройные.

– Выбирай, – предложила мне Анна.

Я удивлённо взглянул на неё. Анна передаёт мне полномочия, как будущему спутнику жизни. Она всерьёз рассчитывает, что я стану её партнёром по жизни?

Анна мне нравится, очень нравится. Не мог не оценить необыкновенную красоту лица девушки. Этот контраст между чётко очерченными скулами, подбородком и мягкими, как шёлк светлыми волосами. Но больше всего поражали её глаза — большие, зеленовато-голубые, словно морская волна, и такие же не предсказуемые. То они — шаловливо-насмешливые, а то – как разбившиеся брызги, создающие визуальный эффект снежного вала.

В такие минуты — бесконечным холодом веет от них. И они напоминают мне взгляд отца своей непреклонностью и беспощадностью. Ровно двадцать лет назад, я — пятилетний малыш вместе с родителями приходил сюда, чтобы выбирать тётеньку — компаньонку для мамы и секс-партнёршу для отца.

– Выбирай, милый, – мама улыбается, но улыбка её не выглядит искренней.

Отец внимательно посмотрел на неё, а потом широко улыбнулся.

– Не ревнуй, дорогая. Мне всё равно, какой будет та девка, которая станет моей сексуальной игрушкой.

Ведь любить я всё равно буду только тебя. Чтобы между нами не было разногласия, пусть выберет Алекс. Я раздулся от гордости, когда мне поручили сделать выбор.
Внимательно смотрел на проходящих девушек. Не торопился, со всей серьёзностью их разглядывал.

Они шли медленно и молча, как когда-то манекенщицы на подиуме. Смотрели прямо в никуда. Их безучастные лица и красивые, но пустые глаза, делали, совсем юных девушек, похожими на кукол. И только у одной из них потеплел взгляд, когда она проходила мимо. Я выбрал её. Девушку-клона звали Николь, как и всех их.

На протяжении пятнадцати лет она была моим другом, а потом — подругой. Глаза её сияли при виде меня. С родителями, взгляд Николь застывал, словно лёд. Мама не любила Николь, срывала на ней раздражение. Почему-то она ревновала эту девушку, с длинными волнистыми волосами и пронзительно голубыми глазами под совершенно прямыми тёмными бровями, к отцу. Ведь он иногда уводил её к себе в комнату. Оттуда доносились жуткие звуки, от которых у меня стыло в жилах.

Обычно подобное происходило, когда отец был довольным и злым. Недобро улыбался, глядя на Николь. Она, понимая, что её ждёт — покорно опускала голову, пряча от посторонних – внутренний протест. Утром выходила от отца, с ссадинами на руках и ногах, с опухшим ртом и погасшим взглядом. Она никогда не плакала, не жаловалась на насилие. Прятала синяки от посторонних глаз. А отец выглядел расслабленным и сытым. В такие минуты я ненавидел его.

Мне было семнадцать, когда я увёл её к себе. Просто взял за руку — крупную, совсем не вязавшуюся с её хрупким образом. Почувствовал внутреннюю дрожь Николь. Заглянул в её глаза и увидел там кроме послушания и покорности судьбе, капельку нежности. Нежности ко мне, которая превратилась в целый океан, после нашей близости с ней. Я никому не рассказывал, что влюбился в неё, стыдясь, что полюбил не совсем человека. Даже отец и мать не догадывались о том, что для меня Николь не просто забава. Я хорошо играл свою роль, и только с ней становился самим собой. Одно только мешало — для неё я оставался господином, пусть и любимым. Она никогда не забывала об этом.

Приезжая после учёбы домой, сгорал от нетерпения, а грудь распирало от счастья, что вновь увижу Николь — радостно-застенчивую. Её глаза только со мной становились смешливыми и радостными, словно солнышко касалось их. Я уводил Николь на берег моря, где собственными руками, отвергнув помощь роботов, соорудил бунгало — убежище для нас двоих. Только она, я и море.

Я строил планы, забрать её к себе. Она верила и не верила моим словам. Ведь по закону Николь принадлежала моим родителям. Мама подарила бы её мне, но вот отец…
С годами, его характер стал меняться не в лучшую сторону. Николь никогда не жаловалась, но её руки хранили следы синяков — старых и новых. Я решил поговорить с отцом, чтобы он больше не трогал Николь. Отец рассмеялся мне в лицо и обозвал молокососом. Мы поругались. Он выгнал меня из дома.

Когда я вернулся, было уже поздно, что-либо менять. От избитой матери, узнал, что отец затащил упирающуюся Николь к себе в комнату, приковал её, жестоко изнасиловал, а потом задушил. А когда жена высказала недовольство, он избил и её. Отца осудили и отправили в дом наказания, где пожизненно отбывали срок заключённые. Ему вменили в вину — избиение жены. Смерть клона – преступлением не считалась.

Позже я узнал, что он умер в одиночной камере, не вынеся одиночества, окружённый лишь механическими стражами. Мать ненадолго пережила его. В ней что-то надломилось, когда поняла, что любимый человек стал зверем. Надлом произошёл и во мне. Я стал более сдержанным в появлении чувств. Знакомые девушки находили моё поведение привлекательным, старались понравиться. Больше всех продвинулась в этом — Анна.

Белокурое создание с ума сводящими скулами и глазами редкого лазурного цвета. Рядом с ней боль в сердце затихала. Выразительная внешность Анны не могла оставить равнодушным никого. Тем более художника, коим я себя считал. Я писал портреты Николь и Анны — двух девушек, одну из которых любил, а другая просто нравилась мне.
Писал их портреты с помощью внутреннего ксилофона. Ксилофон — музыкальный инструмент в виде деревянных пластинок, по которым ударяют молоточком, извлекая звуки. Внутренний ксилофон позволяет получить образы. Они возникают на уровне подсознания.

Портреты выходили выразительными и живыми. Однако, глаза Николь казались живыми. Они улыбались мне. Взгляд Анны вызывал досаду и ощущение холода. К счастью, Анна не замечала такие тонкости, восхищённая великолепным ракурсом своего изображения. Портрет Николь никому не показывал.

И вот Анна решила, что хочет связать свою судьбу с моей. Я же не готов делить личное пространство с кем-то. Обо всём этом думал, равнодушно разглядывая вереницу клонов, дефилирующих перед нами. Они все — лишь куклы. Только Николь, моя Николь была исключением.

– Возьми вот эту, – я равнодушно ткнул пальцем в очень хорошенькую девушку с пухлыми губками и зеленоватыми глазами. Русые волосы упрямо падали ей на лицо, формой напоминающее сердечко. На нём застыло спокойствие. Ни воли, ни силы духа, ни эмоций.

– Как скажешь, дорогой.

Мой выбор Анне не понравился, но она не возражала. Странные существа, женщины. Моя девушка — не исключение. Придирчиво стала сравнивать себя с новым приобретением. Как можно! Она же – игрушка. Заверните и пришлите. Утрирую. Получив жетон принадлежности её к Анне, Николь последовала за нами.

Анна уговорила меня зайти к ней. Не хотелось заниматься сексом. Но Анна приказала Николь остаться. Неужели решила разнообразить свою сексуальную жизнь?

Ни та, ни другая меня не возбуждали, но решив подразнить Анну, я поцеловал Николь. Вначале слегка коснулся губ девушки. Губы Николь задрожали.
Девчонка боится меня?! Удивлённый, провёл кончиком языка по расплывчатому контуру её рта. Потом поцеловал по-настоящему. Робкая и неумелая попытка ответить, вызвала приступ ярости у Анны. Она оттолкнула девушку, и хлёсткой пощёчиной дала понять своё место.

Сунув руки в карманы и посвистывая, я ушёл, оставив девчонок самих разбираться. Месяц не появлялся у Анны, зависая с приятелями в воздушном биобаре, заряжаясь витаминами и веселящим газом. Выставленный оттуда после полного восстановления организма, решил заглянуть к Анне. Интересно всё-таки, как она поступила с Николь? Не удивлюсь, если вернула её обратно.

Когда на гидролифте поднялся к Анне, то дверь мне открыла Николь. Девушка-клон выглядела весёлой. А потом появилась Анна и по-дружески обняла её.

– Привет, Алекс! Заходи.

Моя челюсть отпала от удивления. Ничего себе! Покачиваясь на воздушных подушках, мирно беседовали.

– Не ожидал, что вы подружитесь.

– Это произошло не сразу.

Вначале я отдала Николь отцу. Ему было одиноко после смерти мамы, а связывать свою жизнь с другой женщиной, он больше не хотел. Не волнуйся, мой отец — не садист и не извращенец. Он хорошо относился к Николь во время секса с ней. Но я всё равно забрала её. Ведь это для тебя я выбрала Николь. Потом пришло успокоение и понимание необходимости обуздания негативных эмоций. Успокоилась и остановилась, осознав их разрушительную силу.

Поняла, что каждый имеет право быть целостным и независимым. И у меня получилось освободиться от бездушности, эгоизма, привязки, зависти, недоверия, страха.

– Страха?! — перебил я Анну.

– Страха потери. Прошла моя зависимость от тебя. Если выберешь Николь, то пожелаю вам счастья.

Я долго молчал, решая про себя. Эта Николь никогда не станет той Николь. К прошлому нет возврата. И желания уйти в ирреальный мир тоже не было. Пусть даже, там я буду с ней, с моей единственной любовью. Самообман.

Я посмотрел в глаза Анны и понял, что продолжу писать портрет Анны. Но взгляд её отныне станет другим. Полюблю ли я её – не знаю. Полюблю ли эту Николь – не уверен. Знаю только одно. Николь – человек, а не игрушка. А Анна… Она достойна уважения.

И тогда я улыбнулся девушкам.

Акции pellini сладость сша купить.