Сумрачный мир (глава тридцать восьмая) – это тридцать восьмая глава саги автора Романа Ударцева о сумрачном мире.
СУМРАЧНЫЙ МИР
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
– Знаешь, вот много представлений о рае я слышал, но такого не ожидал. — раздраженно буркнул Миша, перематывая портянку.
– Молись, друг мой и славь господа нашего. — ухмыльнулся Волк — Тогда снизойдет на тебя благоволение его.
– Ладно, – Миша спросил то, что давно хотел узнать — а какого хрена персонаж компьютерной игры делает в раю?
Волк помолчал, делая вид что поправляет разгрузку. Потом сложил руки и пробормотал молитву, видимо испрашивал изволения рассказать. Видимо начальство одобрило, потому что он не отшил любопытного праведника первого класса:
– Из твоей памяти убрали изображение настоящего Волка из игрушки и вставили мое. Потом, когда мы оказались на полигоне, я тебя проверял. Настолько ли ты крепок духом и тверд в вере, чтобы подойти нам.
– То есть все что произошло в Железной Степи, лишь проверка? Откуда же взялись чудовища Зоны?
– Слушай, любой архангел может звездную систему создать и разрушить за день. Что им стоит нашлепать пару десятков уродов?
– Лихо вы меня обманули. — зло сказал Миша.
– Тсс! — потная ладонь Волка закрыла рот новобранца — Не смей даже думать, что Небеса могут обмануть. Это грех!
– Прости меня боже. — лениво произнес Миша, вытирая губы.
– Ладно, потопали, нам еще много чего надо успеть до молитвы.
Миша с наставником пошли мимо деревянных одноэтажных казарм, где праведники, мученики и раскаявшиеся, под руководством рефаимов, святых, полубогов и прочего младшего командного состава, постигали науку Святой Войны.
Для тех кто не был связан с армией при жизни, это казалось удивительным. Миша не видел принципиальной разницы между учебкой и воинством небесным. Да, вместо гранат использовали экзорцизмы, вместо патронов молитвы, а тяжелую технику с большей эффективностью заменяли херувимы.
Наконец они пришли к тренировочной площадке. Огражденная бетонными стенами, укрепленными мощными Щитами Веры, она позволяла устраивать учебные изгнания и экзорцизмы.
Волк сбросил куртку у входа и Миша последовал его примеру. Белоснежные, похожие на обычные рубахи, одежды праведности никогда не пачкались, так что бойцы не заморачивались по поводу пыли на полу тренировочной площадки.
Как и положено в боевом спарринге, Волк атаковал внезапно, сложив пальцы в знаке «Покорения Гордыни». Миша кубарем полетел на землю. Он уже три месяца учился, но боевые молитвы ему давались с трудом. Потом Волк совершил ошибку и подошел слишком близко. Миша прошептал «Миролюбие» и противника на доли секунды сковала благость. Вскакивая он пнул Волка в колено и прыгнул сверху на него, разгоняя силу падения.
В рукопашной, у него не было соперников среди людей. То, что не сделало падение на твердую землю, довершил кулак Миши, лицо противника превратилось в кашу. Весь тренировочный бой занял шестнадцать секунд. Волк вяло шевелился на земле, а Миша потирал ушибленный при падении локоть. Вот совершенно идиотское занятие, думал парень, учиться бить друг другу морды, когда будут воевать херувимы, дьяволы и прочие гиганты. В рукопашной схватке с обитателями ада, у праведников ни малейшего шанса, один Гаврилыч с легкостью голыми руками перемолотит десятка три человек и не запыхается.
Военно-учебный сектор рая не отличался разнообразием развлечений, поэтому все кто мог сбежался смотреть на схватку. Миша, как перекованный грешник, пользовался популярностью среди местных праведников и мучеников.
– Аллилуйя, брат! — раздавались крики.
– Во славу божью! — вторили им другие.
Народ собрался на стене и делился впечатлениями. Внезапно настала тишина, в открывшиеся двери тренировочной площадки зашел хмурый, весь перекошенный и покрытый шармами старик. Миша поклонился. От поклона спина не треснет, а злить святого Дункана, себе дороже. Отправит в пост на недельку, а тут и так кормят не до отвала.
– Пошли со мной. — сказал старик, развернулся и похромал в сторону походного храма.
Миша пожал плечами и потопал следом. Святого Дункана убили датчане в шестьсот восьмидесятом году, сбросив со скалы. Официальная земная версия «за проповедь слова божия». На небесах знали, что прежде святой сжег два языческих храма, последний вместе с бывшими внутри людьми, после чего терпение язычников лопнуло. Впрочем, на небесах это было плюсом. Из языческих богов, на небесах оказались лишь те, кто успел вовремя переметнуться на сторону Единого.
Святой Дункан по вознесении отказался исцеляться, сказав, что почитает честью носить раны принятые за веру. Его подлатали настолько, чтобы он не выл от боли и не мешал славословить Единого остальным и оставили в покое. Но настоящее призвание святого было открыто в учебке. Более злобного и жесткого инструктора по военной подготовке не видела ни земля, ни ад, ни рай.
Через пару лет, обучаемый праведник мог среди ночи цитировать любой псалом по памяти и готов был идти хоть к черту в пасть, лишь бы избавиться от наставника.
Походной храм был сколочен из досок и выглядел невзрачно. Другие легионы делали храмы из золота, платины, жемчуга и даже алмазов, благо этих побрякушек в раю было навалом. Но святой Дункан напирал на скромность и скорость. На совместных учениях с другими легионами, он успевал разнести условного противника в пух и прах, пока красные от натуги бойцы тащили золотые и серебряные блоки походного храма легиона. Так что доски были практичнее.
Судя по бьющему из всех щелей храма свету праведности, в нем был гость и очень высокого ранга. Миша шагнул внутрь и прищурился от яркого света. Вот чего он никогда не понимал, так зачем эту иллюминацию врубать.
– Так, – сдерживая громогласный рык произнес светоносный гость — на колени, похоже он падать не намерен?
– Предерзок сей отрок. — почтительно повинился Дункан — Но пост, молитва и палка, хорошие учителя. Так что исправлю.
Гость поубавил свет праведности и Миша разглядел бородатого мужика, с львиным лицом. К таким зооморфным ликам он уже привык, так что даже не вздрогнул. Пророк или апостол, решил Миша. Но падать на колени не стал. Не из упрямства, просто уже бесполезно, Дункан опять голодом морить будет. Так что все равно.
– Успеешь еще проучить. — отмахнулся гость — И так у него ребра торчат, небось весь легион на половине пайка держишь?
– Еда для подкрепления сил, а не для пресыщения. — пожал здоровым плечом старик — Или как говорят сейчас: жрать вредно.
– Кстати, о жратве. — гость щелчком пальцев создал удобное кресло и уселся — Сгоняй-ка ты брат, принеси нам амброзии и фруктов.
Святого Дункана покоробило панибратское отношение, но возникать против высокого начальства он не стал и подтолкнул к креслу накрытый холстиной столик на колесиках. Под тканью оказались чаши с амброзией, виноград и даже конфеты. Кувшин с водой, гость мимоходом обратил в вино. Жестом начальник приказал Дункану уйти. Старик степенно поклонился и ожегши на последок Мишу злобным взглядом, удалился по своим делам.
Миша стоял и почесывал щетину. Особого трепета перед начальством он не испытывал и не видел смысла его изображать. Второе кресло, светоносный создавать не собирался и молча рассматривал праведника первого класса.
– Огорчаешь ты меня брат, – произнес он наконец — мы тебя из ада вытащили, а ты балуешься и хулиганишь.
– А я не просил меня из ада забирать. — пожал плечами Миша.
Пророк махнул рукой и на стене появилось марево, в нем стали проступать картинки, через пару секунд изображение и звук стали четкими и объемными. Показывали окрестности Дита. В реке расплавленной лавы, тонули визжащие люди, а Гаврилыч багром отпихивал их от берега, не давая выбраться из огненной ловушки. На закопченной деревянной дыбе, стоящей на берегу вопила маленькая Софи, а Рита методично сдирала кожу с ее ноги, при это заливисто хохоча. Два дюжих демона держали извивающуюся Алису и заливали ей в рот расплавленное золото. Миша сжал кулаки. Он знал, что закрыть глаза или отвернуться не получится. Каждый вечер им показывали эти картинки для поднятия боевого духа.
Только в этот раз изображение показывало не случайных демонов и людей, а его родных и любимых. Пророк простер длань и из него потекла вера. И не чета святому Мавродию, помощнику Дункана, а мощная, сильная волна. Миша захлебывался в ней, с каждой секундой все больше веря, что на картинке правда, что в аду и действительно происходит так.
Память вопила, что это ложь. Разум вторил ей. Но вера сминала память, надсмехалась над разумом и заставляла. Миша наверное закричал, многие кричали во время ежевечерних показов. Жуть и страх накатывали волнами. А еще благодарность Единому, что он не там. Не среди этого кошмара. Картинка темнела, багровыми сполохами от нее лилась тьма. Миша рванулся душой, но не назад, не в благостный рай, а вперед, во тьму. Она окружала его. Вопли и стоны слились в бессмысленный вой. И только впереди, едва заметно теплилась маленькая искорка.
Миша побежал к ней, полетел, устремился. В царстве отчаяния он видел что-то. Золотистый огонек. То, что ни у кого нельзя отнять — надежду. Огонек рос, оставляя вокруг зеленоватое свечение, и золотой прямоугольник в центре. Еще миг и Миша увидел Поселок, в зеленые сумерки. Золотой прямоугольник стал окном, освещенным теплым светом свечи. За окном сидела Рита и расчесывала волосы Софи, рядом развалился на топчане Брайан и, смешно коверкая русские слова, пытался читать «Каштанку» в слух. Миша увидел и себя, сидящего прямо у свечи и строгающего ножом блесны для одноглазых ершей.
Для кого-то счастье это выиграть в лотерею, для других — обмануть ближнего, а свое личное счастье, Миша видел прямо сейчас. И теперь не разум и не память вели его через жуткие картинки. Куда большая и могучая сила дала ему волю сопротивляться. Любовь. Не сопливые рассуждения поэтов, не театральные жесты и царапанные лезвиями запястья, нет. Сильная, спокойная и уверенная любовь видавшего жизнь мужика. Вот ее-то и не удалось переломить пророку.
– Силен! — расхохотался пророк убирая видения — И упрямый, как баран. Но это хорошо.
Миша молча и хмуро смотрел на улыбающееся львиное лицо. На пальцах он чувствовал липкую жидкость, видимо во время просмотра он слишком сильно сжал кулаки и проступила кровь.
– Меня Даниил зовут. — наконец представился пророк — И у меня есть к тебе разговор.
Испытания, однако.