OTSTRAXA.su

Зомби на улицах Грузии (глава 9) – это шестая глава романа автора Михаила Элизбарашвили о приключениях журналиста из Ростова в Грузии, во время замби-апокалипсиса.

ЗОМБИ НА УЛИЦАХ ГРУЗИИ

ГЛАВА 6

ПОБОИЩЕ

Я вернулся в “King’s hostel” в полшестого утра. Открыл дверь, быстро сбросил одежду, умылся и свалился в постель. Хотел было начать писать небольшую статью о всех этих приключениях, но потом передумал, уж как-нибудь завтра. Наши злоключения настолько меня вымотали морально и физически, что я сразу заснул. Проснулся я от сильного стука в дверь и криков Гоги. Не успел открыть, как он вбежал в комнату и начал причитать:

– В городе карантин — закрыли школы и сады для детей. Выступали наши министры, сказали, на улицу не ходить просто так, сидеть дома. Сказали, в городе вирус, и не подходить к незнакомым. Воду сказали кипятить. Ты когда уезжаешь? Как Аня и Саша, где они?

Он тараторил и тараторил, пока я не прервал его:

– Аня и Саша в больнице, я их там оставил. Они не звонили?

– Нет, никто не звонил. Но по телевизору сказали, что-то случилось в инфекционной больнице. Ты же их не там оставил?

– Нет, не там. А что случилось?

– Сам посмотри в Интернете, там всё есть. Если не уезжаешь, купи побольше еды. Воды у меня надолго хватит. Сегодня все в магазины побежали, как перед войной. Всё покупают.

– Хорошо, хорошо, так и сделаю, спасибо тебе за совет, за помощь…

Хорошо, что он и сам понял, что я хочу остаться один, повернулся и ушёл. Я тем временем решил сначала проверить почту, написать пару писем, посмотреть новости в Сети об этом карантине и только потом пойти в магазин. Меня уже немного тревожило, что Саша не звонит. Я надеялся, что с ним и Аней всё в порядке. Я включил свой планшет и стал ждать, пока он загрузится. Тем временем, разные мысли вертелись в голове: дожидаться Сашу с Аней или сразу самому уезжать, закупить продуктов в магазине на пару дней или, если я уезжаю, то они не понадобятся? Да и вообще, что здесь происходит, что это за чёртов вирус?

В конце концов планшет включился и быстро вошёл в Сеть через Wi-fi, и почти сразу на большинстве Интернет-ресурсов, которыми пользовался, я увидел заглавия статей о Грузии. Одни начинались со слов: «…в Грузии эпидемия неизвестного вируса», другие — «вирус бешенства мутировал и охватил Тбилиси», и так далее. Я смог найти три видеоролика, снятых очевидцами, о том, как в разных районах города на людей нападали люди . Съёмка была не очень хорошего качества, но всё равно было видно, как человек прыгал и сбивал с ног другого человека, а затем начинал его кусать. Всё это сопровождалось криками, воплями и стонами. В одном из роликов полиция стреляла в нападавшего каннибала, но это, по всей видимости, не имело особого эффекта, по крайней мере, он не умер. Да, всё это меня напугало. Я решил, на улице надо иметь с собой хотя бы какую-то дубинку или биту. Быстро проверив почту, отправил пару мейлов, написал Роме в Ростов подробное письмо о случившемся и всё-таки решил сходить в магазин. Ничего похожего на биту в комнате не было, а что-то просить у Гоги не хотелось, потом достанет своими вопросами. Поэтому, спустившись, я решил идти в супермаркет на Колхозной площади не через узкие улицы, на одной из которых мы вчера вечером нарвались на того типа, а по центральной. Выйдя на улицу, я заметил, как малолюдно на ней сегодня, хотя машины ехали, как в обычный день. Погода была хорошей, несмотря на начало осени. Было заметно, что те малочисленные люди, которые шли по улице, передвигались по двое, по трое и подозрительно смотрели на всех прохожих. Некоторые рестораны, мелкие магазины и точки общепита были закрыты. Проехала патрульная машина. Её экипаж смотрел по сторонам.

Я поднялся к площади Свободы и увидел прямо в центре, около памятника Георгию-победоносцу, несколько патрульных машин, которые просто были там припаркованы, в то время, как часть полицейских из них разбрелась по всей площади. Глянув влево, в сторону бывшего здания мэрии, где весь первый этаж занимали модные бутики, я заметил автомобиль скорой помощи и стоявший рядом микроавтобус со словом “Police” на борту. Я свернул и пошёл вниз к супермаркету. Решил отовариться там, так как это было бы дешевле, да и ассортимент в нём побольше, чем в других магазинах. Здесь на улице вокруг площади было намного более людно. По дороге мне встретилось несколько открытых магазинов, во всех была огромная очередь. По крайней мере, так это виделось с улицы. Из одного вышел старичок, ругаясь и при этом перемешивая русские и грузинские слова. Он чуть было не столкнулся со мной, затем сказал что-то по-грузински, скорее всего, извинился и пошел вверх, в сторону площади. Дойдя до подземки, я всё-таки замешкался и остановился. Стоит ли по ней переходить проспект? Там же замкнутое пространство и, если что, бежать может быть некуда. Потом рискнул и спустился в неё.

Это была нестандартная подземка, она как будто вела к кругу, из которого в трёх направлениях расходились туннели. Помню, был здесь несколько дней назад, тогда она была оживлённой, со множеством лотков, где местные торговцы продавали всякую всячину. Сейчас же все эти лотки-столы были сдвинуты к стенам и пусты. Быстро пройдя по подземке, я оказался на другой стороне проспекта, уже на Колхозной площади. Здесь было много машин и людей. Все сигналили, громко ворчали и часто жестикулировали, о чём-то перекрикивались, возможно, ругались. Многие тащили большие пакеты и сумки, наверное, с продуктами, и грузили их в багажники своих автомобилей. Быстро пройдя мимо этого бедлама и завернув за угол сталинской пятитиэтажки, я оказался у торгового комплекса, на первом этаже которого располагался супермаркет. К сожалению, не суждено мне было туда попасть. У входа столпилась куча людей. Как стало понятно из дальнейших событий, туда не пускали никого до тех пор, пока из него не выходило человек десять-пятнадцать отоварившихся граждан.

Вокруг ходили человек пять-шесть полицейских в бронежилетах. У двоих были помповые ружья в руках. Непонятно, для чего они были здесь, то ли для поддержания порядка, чтобы толпа не ворвалась внутрь, то ли охраняли людей от носителей вируса, готовых покусать любого. Обойдя здание с другой стороны и заглянув через стекло, я увидел кучу людей, впопыхах снующих внутри и буквально сметающих всё с прилавков. «Мне здесь ловить нечего», — подумал я. Если что и останется в магазине, то на очередь уйдёт пара часов. Внезапно со стороны центрального входа в магазин, там, где стояла толпа, послышались крики, затем выстрелы. Пройдя буквально двадцать метров в обратном направлении, я увидел перед центральным входом толпу, бегущую в разные стороны. На асфальте перед супермаркетом лежала женщина. Её зелёное изодранное платье свисало с боков на асфальт, на ней лежала другая женщина, вцепившись зубами ей в шею. К ней мчались трое полицейских, ещё двое оставались позади. Один из них, оказавшись ближе всех, поднял пистолет, скорее всего, глок, издали было невозможно точно разглядеть, и выстрелил, затем ещё раз. Лежащую сверху женщину тряхнуло, пули явно попали ей в спину. Но она, как ни в чём не бывало, продолжала пожирать шею своей жертвы, давно переставшей кричать. Вероятно, жертва уже была мертва.

Площадь перед магазином, на которой буквально три минуты назад было человек двести, опустела буквально за считанные секунды. На ней были только полицейские, да ещё несколько бесстрашных зевак. Двое из них записывали всё действо на мобильники. В здании оставалось много людей, которые боялись высунуться наружу. Второй постовой поднял ружьё, целясь в голову женщины, но сзади послышался рёв и вскоре стало видно, что из подворотни бегут ещё двое «одержимых» людей. Один из них прямо на бегу прыгнул на человека с телефоном, который только успел повернуться в его сторону. Нападавший сбил жертву с ног и повалил на асфальт. Второй, не останавливаясь, бежал в сторону служителей закона. Те не растерялись, сразу повернули стволы в его сторону и начали стрелять. Стрельба была беспорядочной, но возымела эффект. Пули настигли бегуна, он упал, кувыркнувшись вперёд, распростёрся на асфальте, потекла кровь. Стало видно, что голова у него расколота или части её уже нет. Из неё сочилась вязкая масса. Один из стрелявших подбежал к нему с ружьём, почти в упор приставил ствол к голове и нажал на курок. То, что осталось от головы некогда бывшего человеком существа, взорвалось как протухший арбуз. Стрелявшего обдало красно-серыми брызгами, его синяя униформа приняла красный оттенок. Тем временем двое стражей порядка ринулись к мужчине, который всё ещё сопротивлялся твари, уже обкусавшей его руки.

Они видели, что мужчина ещё жив, поэтому попытались прицелиться в существо. Один из них что-то крикнул мужчине, но тот, видимо, не услышал. Полицейские стали стрелять, мужчина закричал, пуля попала ему в бок, хотя пуль семь или восемь поразили цель, и нападающий, рыча, слез со своей жертвы. Он обернулся на своих обидчиков и медленно встал. Стало видно, что он весь в крови, было не ясно, это кровь жертвы, каннибала или обоих сразу. Существо быстро замотало головой из стороны в сторону, словно пытаясь что-то стряхнуть, зарычало и побежало на стражей порядка.

– Эсролет, Эсролет, — заорал один из них, и они опять открыли стрельбу, в этот раз не такую прицельную.

Фонтанчики пыли и осколков асфальта стали вздыматься на площади. Часть пуль настигла свою цель, поразив каннибала в живот, ноги и руки. Стреляли не только из пистолетов, но и из ружья. «Одержимый» опустился на четвереньки, но одна рука скользнула в сторону, и он упал лицом на асфальт. Моему взору предстала практически отстреленная рука, крепящаяся к телу только благодаря какой-то части сухожилий. Он, рыча, попытался встать, но, видимо, ноги были прострелены, и так ничего из этого порыва у него и не вышло. Двое полицейских двинулись в его сторону, намереваясь добить. В этой суматохе стрелки забыли о мёртвой женщине и её убийце, пожиравшей труп. Мне со стороны было видно, как она начала вставать и направилась к полицейским, я закричал, размахивая руками:

– Она идёт к вам, обернитесь, она идёт к вам!

Это сработало. Они услышали, сначала с удивлением посмотрев на меня, а затем — в её сторону. Один из них стал стрелять, два выстрела, оба мимо. И всё, больше он не стрелял. У него, скорее всего, кончились патроны, так как затвор отъехал назад и не вернулся на своё место.

Двое его бравых коллег открыли огонь по цели, один стрелял из помпового ружья, второй — из пистолета. Часть пуль впилась в стену, сбив штукатурку. Одна или две попали в калёное стекло супермаркета. Мне было видно, как люди внутри с началом стрельбы попадали на пол. Но вот картечь из ружья перебила твари ногу, и она стала заваливаться вперёд. Затем, через пару секунд, ещё выстрел из ружья — и её резко отбросило назад. Она рычала и истекала кровью. Стрелок с помповым ружьём подбежал к ней, за ним бежали двое его коллег, и выстрелил ей метров с трёх в грудь. Картечь разворотила ей кости, защищавшие сердце, обнажив всё, что было за ними, но тварь всё еще была жива. Она пыталась встать, страшно рыча и скребя пальцами асфальт. Стрелок передёрнул ружьё и приготовился всадить ещё один заряд ей в грудь, но стоявший от него справа патрульный закричал. Мне не было видно, что там происходит, так как его заслоняли двое коллег. Остальные двое были заняты расправой над другой тварью.

Потом до меня хоть и не сразу, но всё же дошло: его укусила только что умершая женщина, в чью убийцу, загрызшую её насмерть, стреляли служители порядка. Это было настолько нереально, что я не мог сразу поверить своим глазам. Как такое возможно, что умерший возвращается к жизни и становится каннибалом? Такое бывает только в фильмах ужасов режиссёра Джорджа Ромеро, ставшего известным благодаря фильмам о зомби. Хотя у него в фильмах зомби медленные, еле ходят, а эти бежали как заправские спринтеры. Невозможно было представить, что такое может происходить наяву. Увы, всё было именно так.

Полицейский стрелял вниз во впившуюся в его ногу зубами женщину и кричал от боли. Его коллега, развернувшись, нацелил помповое ружьё ей в шею и выстрелил. Заряд картечи почти отделил голову от тела, перебив позвонки. Но голова, крепившаяся к телу малочисленными кусками мышц, так и осталась на ноге пострадавшего, крепко вцепившись в неё зубами. Послышался смачный выстрел помповухи — это стрелок добил предыдущую тварь, всё ещё валявшуюся на асфальте с раскуроченной грудью, он попал ей прямо в голову, размазав то, что осталось у неё от мозгов, по асфальту.

– Мишвелет (помогите)! — кричал патрульный, пытаясь отцепить стволом голову от ноги, он перестал стрелять, боясь попасть себе в ногу.

Коллега с пистолетом в руке, стоявший слева от него, схватил голову за волосы и что есть сил дёрнул на себя. Послышался хруст, крики укушенного, и он стал падать от шока и боли назад. Голова с куском плоти во рту отделилась от его ноги и оторвалась от того, что ещё было шеей и соединяло её с телом. Страж порядка держал голову за волосы, всё ещё не понимая, что он делает. Через пару секунд, сообразив, что именно у него в руках, он отбросил гадкий объект в сторону, нагнулся, и его стало рвать. Тем временем двое его коллег, стоящих поодаль, разобрались с оставшимся из нападавших, всадив в него столько свинца, сколько у них было в магазинах. Они стали вызывать по рации скорую, чтобы помочь истерзанному укусами мужчине, валяющемуся на асфальте. Стрелок с помповым ружьём в руках осмотрелся и, не увидев вокруг опасности, стал его перезаряжать. Он был горд, что смог застрелить одну и фактически убить вторую тварь, считая, что спас своего товарища от неминуемой смерти. Я по-прежнему стоял как вкопанный чуть поодаль от места всех этих действий. До меня только сейчас стало доходить, свидетелем чего я стал. Здесь был настоящий бой. Сражение живых с нежитью. Битва за жизнь, в которой победили люди. Вся эта небольшая площадь перед супермаркетом была усыпана гильзами, залита кровью и ещё чем-то серым, валялось четыре тела, не подающих признаков жизни, и ещё двое, включая патрульного, лежали и стонали. У витрин супермаркета со внутренней стороны собралась толпа. Люди в ужасе смотрели на поле боя и благодарили Господа, что в момент битвы с нежитью они не стояли на улице.

– Мэгобаро, гмадлоб дагвехмаре, машвин ром гвихвирэ (друг, спасибо, ты помог тем, что тогда крикнул нам), — окликнул меня один из стрелков.

Я ничего, конечно, не понял, но на всякий случай кивнул головой. Из-за угла сталинской пятиэтажки к ним бежало трое человек, одетых в чёрную форму с какими-то нашивками. Все в бронежилетах. У двоих были укороченные автоматы Калашникова АК-74-У, третий держал в руке пистолет. Один из них, по всей видимости, главный, тот, что держал пистолет, подбежал к раненому полицейскому и стал о чём-то расспрашивать стоящих рядом коллег. Двое других сбросили с плеч автоматы, передёрнули затворы, направив дула на идущие вниз от площади мелкие переулки, и стали ждать. Из окон домов напротив стали выглядывать люди, некоторые вышли на балкон. Послышался вой сирен. Дверь супермаркета медленно открылась и оттуда вышли двое охранников с дубинками. Они перемолвились со стражами порядка, затем открыли нараспашку дверь и крикнули что-то оставшимся там покупателям. Люди стали робко выходить наружу.

«Пора мне отсюда сваливать, — подумал я, — чёрт с ней, с этой едой, что-нибудь куплю по дороге». Я прошёл мимо стрелков, которые были заняты и даже не посмотрели в мою сторону, и быстро направился к Колхозной площади, в надежде по дороге назад купить продуктов в одном из ещё открытых магазинов, которые здесь называли мини-маркетами. Было видно, что стрельба всерьёз напугала людей, стоявших здесь буквально пятнадцать минут назад. Почти никого не осталось, только несколько машин со впопыхах грузившими в них что-то людьми стояло на площади. С воем сирен на неё сворачивали с проспекта две кареты скорой помощи и микроавтобус синего цвета — по всей видимости, подкрепление патрульными. Припозднились почему-то — надо было приехать минут десять назад, тогда, возможно, и не было бы жертв. Одиноко сидящий в старом «Опеле-Вектра» таксист окрикнул меня и стал махать рукой. Я подошёл.

– Куда отвезти? — спросил он на ломанном русском, видимо, сразу распознав во мне туриста.

– Мне надо на бывшую Леселидзе, забыл, как она сейчас называется, — и я назвал номер здания, где находился хостел.

– Пятнадцать лари, — нагло запросил он с меня сумму, по крайней мере, в три раза превышавшую реальную.

– Что-то ты много просишь, туда и за пять довезут.

– А ты видишь здесь другие такси? Все уехали. Других не найдёшь. Везде стрельба, карантин, — добавил он.

– А чего ты тогда не уехал, а здесь остался? — поинтересовался я.

– А я не боюсь, я своё отбоялся.

– Хорошо, я поеду, но тогда по дороге остановись у какого-нибудь продуктового магазина, я быстро туда заскочу.

– Хорошо, только деньги вперёд!

На том мы и порешили. Отдав пятнадцать лари, которые с меня требовали, я открыл переднюю дверь и плюхнулся на засаленное сиденье. Как только мы тронулись, таксист сразу спросил:

– Ты откуда?

– Из Ростова.

– Хороший город, я там был.

Водитель был седым стариком с недельной щетиной, хотя его хитрые карие глаза так и светились какой-то молодой энергией. Одет он был просто: в синие джинсы, с виду не первой свежести, и чёрную футболку.

– Ты там был, когда стреляли?

– Да, — ответил я.

– Что там случилось?

Я вкратце описал ему ситуацию. Слушая меня, он не переставал цокать языком и покачивать головой из стороны в сторону. Потом резко меня спросил:

– У тебя оружие есть?

– Нет, — ответил я.

Беседуя, мы выехали на левую сторону набережной Куры и встали в пробке.

– Весь день так — пробки. Люди уезжают из города.

– Куда? — поинтересовался я.

– Кто — в деревню, кто — в другие города. Машина у меня на газе, баллона хватает на двести километров, но заводится с бензина. Сегодня час стоял в очереди, чтобы купить бензин. Люди с канистрами приезжают, одного бака им мало.

Нам нужно было проехать по набережной буквально около километра, не больше, а потом свернуть направо, в сторону улицы Леселидзе. И вот, как на зло, мы встали. Вереница машин медленно тянулась в сторону выезда из города. Возможно, некоторые в страхе покидали страну на машине, подальше от эпидемии, взяв с собой самое ценное.

Вдали в небе послышался рокот, постепенно он приближался, я выглянул в боковое стекло и увидел довольно низко несущийся вертолет Ми-24. Пролетая над нами, он издавал такой гул, что стало закладывать уши. Странно, он летел так низко, что над пулемётной турелью в кабине можно было разглядеть пилотов. Вертолёт нёсся в сторону района Авлабар — туда, где находилась президентская резиденция. Мне стало интересно, какая модификация Ми-24 это могла быть, но… Да ладно, мне-то какое дело!

– Сегодня весь день летают, — прокомментировал шофер. — Наверное, из города чиновники удирают.

– Это был боевой вертолёт.

– Этот — да, но другие, что видел сегодня, — нет, — пояснил он. — Да какая разница, боевой, не боевой, на нём же из города можно улететь, так?! Это же не машина, чтобы по дороге ехать!

– Да, — пришлось мне согласиться с его аргументами, на самом деле, он в чём-то был прав.

– Эта дорога ведёт в Рустави, ведь так? — поинтересовался я.

– И в Рустави, и в Марнеули, если свернуть дальше — на трассе.

– Значит, по ней можно попасть в Азербайджан и в Армению?

– Да, но дальше на трассе дорога разойдётся. Одна поведёт в Армению, другая — в Азербайджан.

– Понятно.

– А чего ты спрашиваешь, уехать хочешь?

– Да, но не туда, а во Владикавказ.

– Это совсем в другой стороне. Ты когда ехать хочешь? Можем договориться — отвезу до границы. Там сам перейдешь. С другой стороны, на российской территории, будут такси, они дальше довезут. Недорого возьму. Как с постоянного клиента.

«Знаю я эти замашки, — подумал я, — недорого, значит? Вдвое дороже, чем с автовокзала». Хотя, на всякий пожарный, решил взять его телефон. Двигаясь медленнее, чем пешеходы, мы добрались до Сионского собора, названного в честь палестинской горы. Водитель посмотрел на собор и три раза перекрестился. Я посетил Сиони несколько дней назад, до поездки в Сигнахи. Эта старинная церковь тогда меня сильно впечатлила. В ней хранился крест святой Нины, принёсшей христианство в Грузию в четвёртом веке нашей эры.

Хотя я был человеком не верующим, но, смотря на собор, мысленно воззвал к Господу, чтобы он помог всем нам.
Где-то полчаса у нас ушло на то, чтобы добраться до нужного поворота, в другое время на это ушло бы от силы минут пять. Повернув в сторону улицы Леселидзе, мы стали двигаться с обычной скоростью, здесь не было столько машин, как на набережной. Наоборот, автомобили, двигающиеся по Леселидзе в сторону площади Свободы, практически отсутствовали.

– Тормозни тут, — окрикнул я таксиста, когда мы поднялись к началу улицы. — Я быстро в магазин сбегаю.

– Э-э , ты только деньги оставь!

– На десятку, как вернусь, отдам оставшиеся пять.

– Хорошо, ты только быстро, тут нельзя долго стоять.

– Окей, — крикнул я, открывая дверь и выскакивая из авто.

Магазинчик был совсем маленький, цены — высокие, выбор — небольшой. Наверное, это и отпугивало покупателей. Зато очереди не было. Быстро купив несколько пачек чипсов, орешков, минералки и шесть плиток разного шоколада, я вышел из магазина, поспешно направившись к машине.

– Запасы делаешь, да? — сразу осведомился водитель. — И правильно!

– Поехали, — сказал, я, не ответив на его вопрос.

До хостела оставалось буквально метров четыреста, не больше, как вдруг мы услышали крики, затем звуки бьющегося стекла, опять крики. Водитель поддал газу, и машина рванулась вверх по мощёной камнем улице.

– Мне здесь, здесь тормози, — крикнул я ему, видя что он улепётывает с того места, где слышались крики, и добавил, отдавая оставшийся пятак: — Дай мне на всякий случай твой номер.
Он быстро написал на клочке бумаги свой телефон и сунул его мне.

– Если что надо, звони, — сказал он, давая понять, что спешит убраться с этого места.

– Хорошо, если что, позвоню, до свидания, — и, открыв дверь, я быстро вышел из машины, не забыв прихватить пакеты с едой.
Вход в хостел был заперт. Толстая стеклянная дверь в винный магазин Гоги тоже была закрыта, да ещё подперта скамейкой со внутренней стороны. Хотя раздвижная железная решётка, установленная за стеклянной дверью, не была задвинута. Пришлось стучать. Довольно быстро появился Гога с бейсбольной битой в руках. Он как-то странно пытался заглянуть мне за плечо через дверь.

– Я один, открывай.

Он убрал скамейку, отложил биту и проворно открыл дверь:

– Давай-давай, быстро заходи.

– Что такое, что случилось? На тебя кто-то напал?

– Пока нет, но всё может быть. Через дорогу, около дома напротив, на мужчину напали. Кричали, орали, была драка, приезжала полиция, стреляла. Потом ко мне заходили, сказали, чтобы закрыл магазин. Говорят, опасно. Все, кто у меня жил, уехали, только ты остался и твой друг.

– Он вернулся? Где он?

– В номере, где ещё. Пойдём, я открою дверь. На, возьми с собой биту, пусть у тебя будет, пока не уедешь. У меня есть ружьё. Сейчас принесу, — сказав это и пихнув мне в руки деревянную биту, он побежал к барной стойке, обошёл её, нагнулся и вытащил старую двустволку.
«Она разве поможет?» — подумал я, вспоминая ту битву, свидетелем которой стал сегодня, но хозяину ничего не сказал. Проверив, есть ли патроны в ружьё, он подошёл к двери, предварительно отдав мне ключ от входа в хостел, и сказал:

– Я выйду и буду стоять с ружьём, а ты открывай, потом закроешь изнутри. Пусть пока ключ будет у тебя, мне он сейчас не нужен. Только быстро открывай. Давай-давай, пошли, — и он дёрнул на себя дверь, вышел во двор и стал с двустволкой, готовый стрелять в любую приближающуюся мишень. Выйдя за ним, я вставил ключ в замок и повернул два раза. Послышался щелчок, и дверь поддалась.

– Ну, я пошёл.

– Давай-давай, уезжать будете, не забудьте мне ключ отдать. Я остаюсь в магазине.
Ничего не ответив, я прикрыл дверь, повернул ключ и поднялся в свой номер. Войдя без стука, я увидел лежащего на кровати Александра. Глаза его были устремлены в потолок, казалось, что он был в трансе.

– Саша, как ты? Как Аня? С ней всё в порядке?

Он очнулся и взглянул на меня так, будто увидел впервые в жизни. Потом моргнул, прокашлялся и монотонно ответил:

– Я нормально, а с ней что будет, не знаю. Меня и всех посетителей выгнали. Всю больницу окружил спецназ полиции или специальные войска, даже и не знаю, кто точно, но они с автоматами. Никого на территорию не пускают. Пригнали грузовик с водомётом наверху, вроде тех, что разгоняют демонстрации, а до этого там была стрельба и чёрт знает что творилось внутри отделения. Потом они все и приехали.

– Так Аня жива?

– Да, жива, по крайней мере, так сказал Артур. С ней всё в порядке, правда, тошнит и температура. Надо её оттуда вытаскивать, забрать в Москву. Там вылечат. Здесь эти не могут ничего нормально сделать. Жду звонка от Артура, он обещал помочь её забрать, правда, сказал, что придётся дать денег, а вот сколько — не сказал. Всё, что было на карте, я снял. Всё теперь в наличке, думаю, хватит.

– Ты давно вернулся? На чём?

– Да часа полтора назад, на такси. Эти таксисты совсем обнаглели, стали такие цены ломить… Как будто мы в Париже.

– Да, знаю. Так когда будет звонить Артур?
Он взглянул на часы и, немного подумав, ответил:

– Часа через два обещал, к шести. Ты же поедешь со мной её забирать? Не бросишь нас одних?

– Да, не волнуйся, помогу, как и обещал. Вместе отсюда уедем. Ты пока отдыхай, а я посмотрю в Интернете, может, что новое узнаю.

Я вытащил планшет, включил и стал ждать, пока он загрузится. Просмотрел грузинские сайты, публикующие новости на русском языке. Чем дальше, тем больше убеждался, что надо отсюда поскорее валить, а выходило так, что не могу бросить земляков здесь одних.

Заголовки пестрели всё более и более ужасающими названиями: «Зомби-эпидемия охватила Тбилиси», «Мёртвые вернулись, чтобы отомстить живым», «Час апокалипсиса пробил» и так далее. Российские сайты сообщали об эпидемии неизвестного вируса в Грузии, схожего с вирусом бешенства. С таким заболеванием человечество ещё не сталкивалось. Говорили, что вирус вызывает необратимые последствия, как психологические, так и физические, превращая людей в каннибалов. Меня напугало другое: в одном из постов сообщалось, что соседствующие с Грузией государства рассматривают вариант закрытия границы с ней. Если эпидемия пойдёт такими темпами, границу и вправду могут закрыть. Кому охота, чтобы к нему в страну пришла неизвестная зараза?.. Так что надо спешить.

– Саш, слышишь. Тут пишут, что могут закрыть границы, так что надо поскорее забирать Аню.

Он меня не слышал, спал. Пожалуй, тоже вздремну пару часов, чтобы снять напряжение.