OTSTRAXA.su

Ведун (глава двадцатая) – это двадцатая глава мистического романа “Ведун” от нашего автора Романа Ударцева.

ВЕДУН

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Если задаться вопросом, а большой ли город Череповец, то ответы будут разными. Если сравнивать с Европейскими городками, скученными и стесненными, то просторный и широкий. Американские деревни-виллиджи, гордо именующие себя городами, в этом сравнении вообще вызывают улыбку. Но трёхсоттысячный металлургический центр, был куда скромнее Токио или Дели. Для коренного москвича, каким был Егор, это был провинциальный городок. Ровно до тех пор, пока у него не сломалась служебная машина и не пришлось перемещаться пешком и на общественном транспорте.

Улицы кажутся куда длиннее, если ты не мчишь на автомобиле, а топаешь к остановке, лихорадочно пытаясь сообразить, какой номер автобуса тебе нужен. К счастью, череповчане были народом отзывчивым и добрым, поэтому ему охотно подсказывали. И все же, пока он добрался до необходимой ему «хрущевки», он изрядно вспотел и был раздражен.

Раздражение начало закрадываться душу чекиста еще в больнице. Как только он показал документы, улыбчивая медсестра, плотно сжала губы и отказалась отвечать на любые вопросы. Все обаяние молодого человека разбивалось о подозрительный взгляд. Мысленно Егор обложил скорбного умом Бердичевского матом. Обычно с представителями МГБ разговаривают, если не охотно, то хотя бы вежливо. Если люди замыкаются, то имели негативный опыт столкновения с спецслужбами.

Бердичевский своими гестаповскими замашками изгадил все что мог. Мягкий упрек, что вы же гражданка Авдеева должностные инструкции нарушили, натыкался на злое «сажайте». А попытки объяснить, что с Вадимом хотят только поговорить, на холодный смех. Оперативник сдался, пробормотал, мол, поговорим потом. Авдеева сжала губы, как комсомолка перед эсэсовскими пытками и уткнулась в документы.

По всем адресатам, его ждал тот же прием. Люди наотрез отказывались с ним говорить о Вадиме. Причем Вадим этих людей не запугивал, просто попросил не распространяться перед властями и журналистами. Для порядка, Егор поговорил с соседями участников событий. Называть их пострадавшими не поворачивался язык. Соседи исправно несли чушь и околесицу. Понять, что из сплетен было правдой было невозможно. Оставался последний адрес, на улице Северной. Там жила, согласно документам, Верстовая Тамара Гавриловна. Одинокая бабушка, семидесяти девяти лет.

Он уже собрался зайти, когда зазвонил телефон. Звук звонка был особым. В его, похожем на китайскую подделку телефоне, стояла хитрая отечественная начинка, что позволяла шифровать связь. Времена когда торговали секретами с западными заклятыми друзьями давно прошли и о небольшом заводе, где производилась подобная техника, знали очень немногие.

– Здравствуйте, — вежливо поздоровался он с начальницей.

– Привет, – имен они не называли, ни к чему «дразнить гусей» – говорить можешь?

Егор огляделся для порядка, пространство он сканировал на предмет прослушки постоянно, это была въевшаяся в кровь привычка.

– Да.

– Как успехи?

– Плохо, – пожал плечами Егор — мой предшественник очень постарался взбесить население.

– Всех опросил?

– Нет, еще один адрес, – ответил Егор — но вряд ли будет другой результат.

– Будь осторожен, – сказала Елена Николаевна. Подумала и решила дать оперативнику информацию. — Год назад об этом Вадиме собирали досье, но потом все забрали военные, а начальник отдела «М» пропал.

– Я понял, – сказал Егор — разрешите идти?

– Ты еще честь отдай, балбес! — Ворчливо буркнула Елена Николаевна и отключилась. Она переживала за сотрудника, из рядового дела о мошенничестве, вылезали некрасивые уши военной разведки, а уж эти ребята ерундой никогда не занимались.

Егор постоял немного с выключенным телефоном в руках. Потом тряхнул головой и пошел в гости к Тамаре Гавриловне. Допотопную дверь открыла молодая женщина лет тридцати:

– Извините, – спросил Егор — Тамару Гавриловну можно видеть?

– А Вы по поводу труб?

– Что? Нет, – растерялся Егор и достал из кармана удостоверение — я из МГБ. Мне нужно поговорить с Вашей бабушкой.

Женщина засмеялась и жестом пригласила его в квартиру. Каждое жилье обладает уникальным запахом. И дело не в аккуратности хозяев. Хотя конечно бомжатники встречаются. Но квартира холостяка пахнет самым дешевым стиральным порошком, пельменями и табаком. Жилье многодетной семьи пахнет молоком, диетическими супами, немного детской мочой и присыпкой. Ужасный запах стоит в квартирах лежачих больных и умирающих.

Едва зайдя в квартиру, Егор потянул носом воздух. Здесь жила одинокая пенсионерка. Пахло лекарствами, чистыми, но уже ветхими половиками, компотом и бедным супом. Совсем не улавливались запахи характерные для молодой женщины: духи, косметика и здоровый, едва уловимый запах свежего пота. Значит молодая женщина не живет здесь. Видимо приехала проведать старушку. Впрочем, на соцработника она тоже не походила, значит он не ошибся, это была внучка.

– Чай будете? — спросила женщина.

– Да, если можно, – слегка смущаясь ответил Егор. Люди лучше реагируют на гостя, если он ведет себя неофициально, это ослабляет их бдительность.

– Присаживайтесь, – девушка указала ему на старое, потрепанное кресло, заботливо укрытое покрывалом — я пойду чайник поставлю.

Парень принялся осматривать комнату. Не обыскивать, какая глупость, просто внимательно разглядывать. Их учили, что человек процентов девяносто информации пропускает и отбрасывает, заменяя ее привычными стереотипами. Но глаза видят все, главное дать информации из подсознания выбраться в сознание. Что-то смущало его. Интуиция бесилась, но понять в чем дело он пока не мог.

Обычная квартира. Старая мебель, кое-где требующая ремонта, а то и замены. Множество книг в шкафу, обычная подборка любовных романов, классических произведений и даже несколько современных детективов в мягком переплете. Несколько фотографий Тамары Гавриловны. Черно-белые, где она была моложе, были похожи на внучку. Цветные изображали ее в окружении каких-то людей, видимо родственников. Полноватая девочка лет восьми, в модном джинсовом комбинезончике, видимо внучка.

Обычное жилье одинокого пенсионера, у которого дети живут отдельно, навещая лишь изредка. Но интуиция все равно возвращала его к фотографиям, там было что-то странное. От мыслей его отвлек шум за спиной. Хозяйка несла поднос с чашками и печеньем. Она поставила его на журнальный столик между кресел. Когда она нагибалась, простой ситцевый халатик обтянул ее зад. Егор инстинктивно засмотрелся.

Женщина почуяла это и рассмеялась. Егор смущенное перевел взгляд на полку с фотографиями. И тут его осенило. На шее «внучки» было такое же родимое пятно, как и у Верстовой на фотографиях. Чуть меньше, но ведь стариковская кожа растягивается. Но расположение, чуть левее от трахеи, под углом к уху, длинной сантиметров пять и шириной в три. Темное родимое пятно. Оно совсем не портило хозяйку, скорее добавляло шарма.

Застывший Егор ощупывал взглядом лицо хозяйки. На ней было много косметики, но ее задача была не скрыть недостатки, а скрыть возраст. Сделать ее старше. Если смыть все это, то ей будет от силы двадцать пять. Стараясь держать себя в руках, парень спросил:

– Тамара Гавриловна?

– Догадался значит? — белозубо рассмеялась Верстовая.

– Надо поговорить, – через силу выдавил Егор.

– Конечно, – пожала плечами шестидесяти трёх летняя девушка — Вадим предупредил, что ты придешь.