OTSTRAXA.su

Мост (глава 27) – это двадцать седьмая глава мистического романа автора Романа Ударцева “Мост”.

МОСТ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Ледяной остров на севере заканчивался острым выступом Морозного мыса. По сути это была обрывистая скала, достигающая в высоту четырехсот метров. Мост Стонущих Марионеток прерывался на вершине этого базальтового клыка. Никто так и не смог спустится или подняться на Морозный мыс. Хотя подножие было усеяно костями тех, кто пытался.

Филипп Толедо умышленно прервал мост, чтобы поставить путешественника перед немыслимым выбором: продолжать путешествие дальше или попытаться спуститься с отвесной скалы. После часовой пытки, на продолжение решались единицы. Некоторые отваживались спускаться по гладкому базальту, их тела разбивались о толстый слой сухих обглоданных костей у подножия мыса. Другие тихо умирали на крошечной площадке на вершине, так и не сумев найти в себе силы для испытания.

Друзья успели вовремя. Хотя у Нугры и Насти было вдоволь еды, у них закончилась вода, а холодное тело сороконожки не могло согреть ребенка. На вершине было холодно, пусть и не слишком, вода хваталась льдом, но не промерзала. Так что Морозным мыс был с точки зрения теплолюбивых жителей Ирия. И все равно, не появись троица вовремя, Настя и Нугра были бы обречены. Даже сколопендра не решалась спускаться по гладкой скале. К счастью она сумела развести колдовской огонь, и Приз с Призером не замерзли.

Галатея легче всех перенесла переход, все-таки она была каменная, поэтому тут же занялась Настей. Замотала ее в прихваченное одеяло и принялась поить-кормить.

– Ольга? — спросила Нугра у Галатеи.

– На подходе, – ответила малахитовая красавица и вернулась к заботе о ребенке.

Сколопендра поползла по вершине обдирая клочья одежды с скелетов. Настю пришлось долго бинтовать после крючьев моста. К счастью слюна многоножки обладала бактерицидным эффектом, и девочка не схлопотала заражение крови. Сейчас надо было подготовится к получению еще окровавленного тела. Нугра угрюмо жевала полуистлевшие тряпки и выплевывала их на относительно чистый камень.

Издалека послышался отборный мат на русском, грубым мужским голосом. У входящего камня стала проявляться грузная фигура. Хотя Дегтяренко предупредили, он едва сдержался, чтобы не выстрелить в кошмарную тварь, которая кинулась к нему. Впрочем, он так ослабел от потери крови и боли, что скорее всего не промазал бы.

– Это еще кто? — спросила многоножка с опаской.

Мужик вовсе не испугался ее, наоборот, от него веяло силой и смертью.

– Ольгин муж, – Галатея включила термоодеяло и напившаяся вдоволь, но измученная Настя заснула, так что статуя могла отвлечься — давай перевяжем его. Оля идет следом.

Крупное тело отвлекло Призы, поэтому они чуть не прохлопали момент, когда на Морозном мысе появилась Ольга. В конце перехода у нее не осталось сил даже кричать, она почти бессознательно передвигала пылающее от боли тело еще чуть-чуть вперед. Как только колдовские путы и крючья покинули тело, она просто упала на мерзлую скалу.

Наконец люди были перевязаны и уложены в небольшой выемке в скале, что хоть как-то укрывала от холодного ветра. Галатея принялась осматривать себя и едва не зарыдала в голос. Боль от крючьев она конечно испытала, на то она и магия, но хуже были выщербленные дыры в гладком малахите. Это не крохотные трещинки и сколы, а заживут ли подобные отметины, она не знала. Нугра выглядела не лучше: кое-где в хитине были дыры, а некоторые сегменты покрылись трещинами, причиняя многоножке острую боль.

– А теперь объясни, – с ненавистью в голосе, спросила Галатея у сколопендры — какого черта вы поперлись на мост Стонущих Марионеток?

Нугра молчала, морда насекомого не выражала ничего, но встречаться взглядом с подругой она избегала. Если для людей шансы пересечь вторую часть моста были большими, надо было лишь терпеть боль, то они обе, вероятно, путешествие не переживут. Галатея раскрошится от крючьев, да и хитин многоножки был слишком изувечен первым переходом.

– Это я ее уговорила, – слабым голосом сказала Настя, высовываясь из-под одеяла, уши ребенка горели, толи от тепла, толи от стыда — мне было страшно.

– Сейчас не страшно? — злобно огрызнулась Галатея.

– Макошь требовала, – Нугра вздохнула и принялась рассказывать — чтобы я волокла Настю на остров Ненависти Ога. Она считала, что девочки не хватит на полноценный мост до Ирия и требовала сделать промежуточный до отмели Гадюк или пика Воду. Ты же знаешь, как она может убеждать?

– Знаю, – вздрогнула от воспоминаний статуя — рассказывай дальше.

– А что дальше? — горько ответила сколопендра — Не смогла я, вот что! Ребенка обречь на подобное? Может внешне я и чудовище, но больше я не могу так! Пошла она на нефритовый стержень, эта Великая Мать!

Галатея зябко поежилась, если Макошь их подслушивает, то случай в храме ей покажется сказкой. Она попадет под раздачу просто за компанию, за то, что слушала крамольные речи. Сколопендру понесло, она столько веков боялась богиню, что страх перебродил в искреннюю и рафинированную ненависть. Многоножка истерично хохотнула:

– На острове Руяне, мне удалось укокошить сопровождающих, и мы рванули сюда. Сама понимаешь, тройственный мост полностью контролируем. А тут… – многоножка вздохнула — тут не было никого.

– Наверное потому, – не удержалась от подколки Галатея — что за четыре сотни лет, его смогло перейти не больше дюжины?

– Мой просчет, – вздохнула сколопендра — я думала, что сумею спустится с Морозного мыса. Кто же знал, что эта хреновина гладкая как лысина? Я думала, рванем с Ледяного острова на Кобальтовый, ну и к Первой Версте пробьемся в конце концов…

На вершине поднялся ветер, задувая зеленый колдовской костер на сложенных в кучку костях и поднимая колючий песок. Темная тень закрыла солнце, гигантский сокол медленно спланировал на каменистую площадку.

– Отлично, – сапсан принял свой обычный размер и осмотрелся — вижу все в сборе.

– Это еще что за птеродактиль? — хрипло спросил Дегтяренко.

– Юморист, – одобрительно кивнул сокол — хорошо. Мы с тобой еще похохочем.

– Страхослав, – Галатея упрямо поджала губы — Великая Мать повелела…

– Плевать мне на ее повеления! — гортанно выкрикнул сапсан — Да и вообще, вся эта бутафория меня задолбала!

Сапсан поплыл неясным, дрожащим облачком и обернулся в высокого, невозможно тощего, старика в рваном балахоне с капюшоном. В руках у него был странный, расширяющийся к вершине, посох. Люди не сразу сообразили, что это деревянное весло.

– Махать крыльями, раздавать идиотам медальоны Призеров, за три тысячи лет мне осточертело!

– Харон, – малахитовая статуя постаралась стать между Ольгой и стариком, она действительно полюбила девушку — никто не противится пожеланиям Великой Матери Геры. Даже ты! А она хочет, чтобы команда в полном составе попала на остров Ненависти Ога.

– Заткнись зеленая! — Харон небрежно махнул рукой и у Галатеи зарос рот, девушка замычала в ужасе, пытаясь пальцами продрать камень — А то я не знаю. Как по-твоему я оказался на Калиновом Мосту? Эта гнида меня призвала! Пока я не выполню ее волю, я не могу вернуться в небытие, в холодную мглу Тартара. А она мне не дает выполнить свой же приказ. Идиотка!

– Дедуля, – Дегтяренко встал, пошатываясь от кровопотери — мы тебе нужны, это понятно. Вот только начинать переговоры с хамства и колдовства дурацкая затея. Девочку расколдуй, мудила!

В глазах старика начала клубиться тьма первозданного хаоса. Все, кто хоть немного представляли себе, кто такой Харон, в этот момент попытались бы сбежать или покончить с собой. Дегтяренко заставил себя стоять ровно и положил руку на пистолет. Он сильно сомневался, что пули способны причинить вред этой твари, но отступать не собирался. Старик вдруг улыбнулся и взмахом руки вернул Галатее первозданный вид, даже зарастил выбоины от крючьев.

– Наглость людей иногда способна позабавить, – сказал Харон — но предупреждаю, на сегодня мое желание забавляться исчерпано. Еще раз нахамишь и я тебя выверну наизнанку, в буквальном смысле.

– И чего ты хочешь? — хмуро спросила Ольга.

Встать она не могла, да и Дегтяренко тяжело сел рядом. Переход по мосту Стонущих Марионеток отобрал у них слишком много сил. Старик порылся в складках своей потрепанной хламиды и извлек черный кристалл, размером с куриное яйцо.

– Я хочу, – он снова рассмеялся и в этом смехе было слишком много безумия — исполнить волю Великой Матери! Нужно разрушить Калинов Мост, стереть его в пыль.

– Тебя ничего не смущает в этом плане? — осторожно спросил Дегтяренко — Например то, что мы находимся на этом самом Мосту?

– Дурак! — Харон отнюдь не отличался терпеливостью — Все, кто пришел на Калинов Мост из других миров, смогут найти дорогу обратно. Вы отправитесь домой, на Землю, я в Тартар.

– А как быть с теми, – вклинилась в разговор Нугра — кто родился здесь? На островах живет несколько миллионов ирийцев, они потомки тех, кто видел Ирий и Землю. С ними что будет?

– Они умрут, – пожал плечами старик.

Ольга вспоминала тинников, дымных шептунов и даже уродца Кварга, корчмаря с острова Авегос. Для Харона они были лишь мелкой живностью, недостойной внимания. Для нее ирийцы были живыми существами, пускай непохожими на людей, но мыслящими.

– Теперь озвучишь, – ухмыльнулся Дегтяренко — зачем это нам? Тебе хочется в Тартар, вот только у нас на Калиновом Мосту еще дел по горло. Не вижу выгоды.

– Тут все просто, – Харон оскалил желтые кривые зубы — если вы не подчинитесь, я вас убью и очень жестоко! Вообще-то мне нужна только Ольга, а вы так, балласт.

Супруги переглянулись, пожали плечами и ответили:

– А, ну ладно… Убивай!

– Чего? — Харон так привык к тому, что его называют Страхославом и боятся перечить, что даже растерялся.

Галатея и Нугра посмотрели на безмятежно лежащую парочку и уселись рядом. Настя прижалась к теплому боку Дегтяренко. Друзья усердно разыгрывали из себя компанию на привале. Харон стоял в замешательстве, если бы они пытались убежать или напасть, но они просто игнорировали его.

– Ты неправильно ведешь переговоры, – назидательно сказал Дегтяренко — Нас все грозят убить. Угрожать бесполезно. Предложи нам что-то, альтернативу, тогда и поговорим. Собираешься нас укокошить? Вперед и с песнями. Только, сдается мне, мы тебе нужнее, чем ты нам.

Дегтяренко вел себя правильно. Именно так, чтобы принудить оппонента к переговорам на более выгодных условиях. Это обязательно сработало, будь Харон человеком, но Ужас Безвременья, Детектор-Обнаружитель, был порождением первозданного хаоса. Только воля Великой Матери удерживала его хоть в каких-то рамках. С тем же успехом Паша мог договариваться с бурей или ледником. Только у этой конкретной силы природы был еще мерзкий и злобный характер. Потому Макошь спешила создать зыбкие мосты в Ирий и забрать с Калинова Моста свой народ. Харон выходил из-под контроля. Даже ее воля лишь на время могла направить его силу.

– Видимо переговоры надо было начинать с этого! — злобно сказал Харон и стукнул веслом об мерзлую землю.

Все пятеро захлебнулись криком, хотя были так поглощены собственной болью, что не слышали других. В каждом нервном узле стали прорастать стеклянные шипы. Они катались по скале, рвали на себе кожу, но источник боли был внутри, а не снаружи. Старик смотрел на них и довольно улыбался. Первой не выдержала Нугра, она и так была слишком повреждена после моста Стонущих Марионеток. Сокроконожка свернулась в тугой шар и замерла. Харон с удовольствием бы замучил и остальных, но они ему еще были нужны. Он снова стукнул своим посохом и кристаллы исчезли.

– Теперь поднялись, вашу мать, и потопали исполнять мой приказ!

Настя рыдала над еще подрагивающим телом сколопендры. В ее такой короткой и такой долгой жизни было слишком мало существ, относившихся к ней с любовью. Галатея поднялась и стала собирать вещи. Дегтяренко молча скрипел зубами. Его женщин обидели, а он никак не смог ответить. Это уничтожало его как мужчину.

– Ядрен батон! — с отчаянием в голосе сказала Ольга, роясь в котомке — Ампулы с БАСом раздавили!

– Я жду! — коротко рявкнул Харон.

– Мы просто не переживем, – Ольга с ненавистью смотрела на старика — второго перехода, без анестезии! Мы и так на пределе. Без БАСов передохнем в самом начале.

Харон видел, что женщина не врет. Они были изранены и шансов пересечь вторую часть моста у них не было. Им нужен был длительный отдых, излечение ран, а, главное, время.

– Настя, – ласково, что звучало мерзко в его исполнении, спросил он — ты хочешь еще раз на мост Стонущих Марионеток?

Девочка помотала головой. Страх, боль и отчаяние переполнили ее до краев, почти лишив разума.

– Вот и прекрасно! — хохотнул старик — А еще ты можешь спасти жизнь своему ручному жуку. Хочешь?

– Хочу, – шмыгая носом ответила девочка, она поняла, что хочет от нее Детектор — я согласна.

Ольга, Галатея и Дегтяренко хотели бы запомнить, что они дружно бросились отговаривать Настю, но они промолчали. Промолчав тоже можно предать. Харон хлопнул в ладоши, и девочка провалилась в камень по колени. На туже глубину просело тело Нугры. Детектор принялся вливать силу в парочку. Сколопендра вздрогнула и ожила. Она рванулась, но камень уже крепко держал ее.

– Настя! — выкрикнула сороконожка — Что ты делаешь?

– Прости, – всхлипывала девочка — но только так я могу спасти тебя.

Магия сплюснула двоих, перемешивая и раздирая одновременно. Криков слышно не было, но только потому, что гортани слишком искривились. Мешанина хитина и человеческой плоти раздалась вширь. Пока еще они могли слышать, Харон приказал:

– И без фокусов! Сразу на остров Ненависти Ога!

Хитин и плоть, красная кровь и оранжевая гемолимфа, разрастались, потянулись вдаль и новый мост связал два острова. Когда инженерное сооружение перестало колыхаться, он показался даже красивым. Пластины хитина выстилали дорожку, а перила округлые, теплые, были похожи на тонкую, детскую руку, тянущуюся за горизонт.

– Ну, теперь вам двоим, – Харон довольно потер ладони и указал на Галатею и Ольгу — предстоит путешествие на остров Ненависти Ога.

– А как же я? — спросил Дегтяренко.

– Ты останешься со мной, будешь развлекать меня беседой, – хохотнул Детектор — а заодно будешь гарантией, что Оля не начнет капризничать.

Ольга шепталась о чем-то с Галатеей, наконец кивнула и обратилась к Харону:

– Дозволь мужа обнять напоследок?

– Конечно-конечно! — старик пришел в хорошее расположение духа — Идущие на смерть и так далее. Лобызайтесь. Только не долго.

Супруги обнялись, только вместо невнятных и понятных только любящим сердцам слов, Ольга прошептала мужу два предложения:

– Помнишь, как было тяжело под Варшавой?

– Помню, милая, – Дегтяренко не позволил себе даже тень улыбки, но смысл послания жены уловил.

– И еще, – Ольга погладила небритую щеку мужа — Харон принимает на своих алтарях все, кроме злата.

Объятия заканчиваются не тогда, когда расцепляются руки, а когда холодеют сердца. Потому Ольга чувствовала мужа ступая на новый живой мост и идя навстречу судьбе.