OTSTRAXA.su

Мадемуазель Вампир. Окончание – это окончание рассказа Светланы Енгалычевой о девушке, которой досталось поместье с вампирами.

МАДЕМУАЗЕЛЬ ВАМПИР. ОКОНЧАНИЕ

– Не бывает хороших вампиров, а я — не вампир! — подвела черту под размышлениями Изабель.

Взяла канделябр с зажжёнными свечами и решила обойти комнаты. Через открытое окно слышен шум листвы, да стрекот сверчков, а может цукат. Как парижанка, Изабель плохо разбиралась в сельской флоре и фауне. Вовсе не рассчитывала обнаружить там недругов, с которыми ей предстояла смертельная битва. Лицо убитой вампирши стояло перед глазами. Сожалела, что убила её? Нет. Удалось ли той хитростью добиться своего, и судьба Изабель была бы предрешена. И та первой вцепилась бы ей зубами в горло.

Картины в галерее привлекли её внимание. Подняла канделябр, рассматривая портреты изящных, седых, в напудренных париках — маркиз и баронесс.
Представила, как они, очаровательно улыбаясь, проигрывают целые состояния. Ведут непринуждённую беседу, владеют умением слушать собеседника и хранить его тайны. А их мужья, любовники, братья и сыновья, помимо карточной игры, развлекаются охотой, в том числе и на светских красавиц.

На портретах, дамы поражали красотой. «Интересно, это их художник так отшопил, ибо кожа красавиц выглядела сияющей.
Изабель знала, для того чтобы сохранить свежесть и молодость, дамы протирали лицо кусочками льда, а руки смазывали яичным желтком с мёдом.
Что связывало её с этими людьми, кровное родство?

Кровь, а ещё — горделивое самолюбие, которое она унаследовала от предков. И которое позволяло им смеяться над карточными проигрышами, презрительно улыбаться, выслушивая обвинения якобитов и жирондистов, высоко нести голову на плаху.
«Или я, или они!» — решила Изабель, продолжая разглядывать портреты, но думать о вампирах.

– Элеонора Жанна — виконтесса де Мориав, урождённая де Брейль, – Изабель остановилась перед портретом черноокой красавицы, на шее которой красовалась великолепная жемчужина.

– Я так и знала, что мне знакомо её лицо, – голос девушки эхом отозвался под самым потолком. Красивая. Могла умереть тоже красиво, но ты сама выбрала свой путь, решив стать вампиром.

Неожиданно повеяло ветерком, и ледяной холод змейкой скользнул вдоль позвоночника. «Они пришли», – поняла Изабель. Пошла встречать «дорогих» гостей.

Интуиция привела её в парадный зал. Там полумрак скрывал, находящихся вампиров. Сколько их? Словно отвечая ей, вспыхнул свет тысячи свечей. Так показалось ей. На самом деле это загорелись свечи в украшенной хрустальным убором жирандоли.

Невольно прикрыла глаза, а когда открыла, то увидела сестриц-вампирш. В одинаковых белых платьях, они казались бледными тенями в саванах, призраками, если бы не кроваво-красные губы. Стояли слишком близко друг к другу. Что-то порочное прослеживалось в их лицах и позах.

Смешок из кресла, в тени алькова возле камина. Там кто-то сидел. «Ещё одна девушка?» – удивилась Изабель, глядя на длинные белокурые локоны, которые, подобно завесе, скрывали лицо.

Дева подняла голову и оказалась юношей, чья женственная внешность не сразу позволяла распознать его пол. Белокурый красавчик встал и отвесил изысканный поклон.

– Барон Жорж Бернар Парис де Мориав, к вашим услугам мадемуазель.

Он оказался с ней примерного одного роста, даже чуть меньше. Высокие каблуки выдавали его желание прибавить себе пару дюймов, чтобы казаться выше.

Совершенно очевидно, что он тщательно следит за внешним видом. Белая рубашка с распахнутым воротом и брюки, заправленные в высокие сапоги с отворотами, выгодно подчёркивали романтический образ красивого юноши. Внешность месье Жоржа никак не вязалась с представлениями о вампирах.
Тонкие черты лица, мягкий, обволакивающий, полный лазури, взгляд, Нежный румянец на щеках, не знающих бритвы. Прямо херувим, а не кровосос.
Родственник, а возможно и какой-нибудь предок пожаловал.

– Барон? Я думала, что вы виконт, по крайней мере…

– Отрадно созерцать представительницу рода де Мориав, чья прелесть и телесная красота соответствует славному имени. Но столь же грустно видеть– неуважение, проявленное к родословной предков. Дитя современного мира, присядь и послушай о представителях рода де Мориав, а потом мы решим, как поступить с тобой.

Изабель кивнула в знак согласия и села так, чтобы видеть всю компанию.

– У виконта де Мориав(ставшего вмпиром) было два сына и две дочери от первого брака. От второго, на вдове графа де Шательро, детей не было.
Мой старший брат Фредерик, в то время, когда произошла трагедия, учился в Сен-Сире. Он собирался стать военным. Я с сёстрами (лёгкий поклон в сторону сестриц-вампирш) жил здесь, в нашем родовом замке. Однажды вечером отец вернулся из города. Я выбежал во двор, чтобы помочь ему спешиться. Лошадь его оказалась взмыленной, а одежда порвана и покрыта грязью. На мой вопрос, что случилось, он не ответил. Ответ получили в этом зале. В чаще леса на отца напал упырь и прокусил плечо. Отец потребовал, чтобы мы убили его, как он начнёт превращаться в вампира. Потом у него начался жар, он бредил. Я хотел выполнить волю отца, но мать не дала мне убить его. Она ухаживала за ним, днями и ночами, просиживая у постели больного. Давала ему пить настой каких-то трав. Доктор разводил пуками, считая, что у него горячка, которая сведёт его в могилу. Он ошибся. Отец выздоровел. Только это уже не был наш отец, а всего лишь его оболочка. С нами он стал жестоко обращаться, а слуг и маму вовсе не щадил. Однажды, в припадке ярости он убил её, а потом пришёл к нам. Знаешь, я сохранил в воспоминаниях весь тот ужас, который изведал в тот вечер. Не забыть, как отец вонзил клыки мне в горло. Так я стал вампиром. Сестриц ждала та же участь. Лишь старший брат избежал рока. Он находился вдали от родных мест, вместе с полком. Маму тайно похоронили. Её тело было слишком изувечено, чтобы не возникли ненужные вопросы. Потом распустили слухи, что она уехала, а после умерла. Вчетвером мы жили в замке, пока отец не привёл новую жену, прежде, сделав её вампиршей. Стать вампирами для людей, к счастью для них, сложно. Нужна предрасположенность к этому. У нас она была, и мы хотели жить, пусть и такой ценой. Отец ревновал меня к мачехе. Назло ему, соблазнил её. Это было нетрудно. Она не простила ему, что он с ней сделал. Мы устраивали ночные охоты на одиноких путников, загоняя их как дичь. Окружали его, а потом пили ещё горячую кровь. Тела убитых не прятали. Волки приходили пировать останками нашей добычи. Однажды, отец заметил мои переглядывания с Элионор. Догадался, что мы любовники. Вспыхнула ссора.

– Это было незабываемое зрелище, — нарушила молчание одна из его сестриц. Помнишь, Онорина?

– Как такое забыть. Отец и брат кружились в танце смерти. Кто кого? Брат, я ставила на тебя. И ты победил.

– Благодарствую, милая сестрица. Вы были за меня, и это помогло мне выжить. Нежитью считают нас люди. Они ошибаются. Мы — живые существа, только совсем другие, чем они.

– Я в курсе, Элионор просветила меня, — прервала его Изабель.

– Кстати, где же она? Изабель проигнорировала его вопрос.

– Как удалось вашему брату, а моему прадеду избежать подобной участи? Или он тоже стал вампиром…

– После смерти отца, которого якобы убили браконьеры, брат не явился на похороны, воюя где-то в Америке. Там и погиб, оставив сына, лишившего мне титула виконта и законного владельца замка.Он не стал вампиром, зато его сын… У меня появился шанс расправиться с племянником, когда он приехал на вскрытие склепа. Путниками не так часто удавалось разжиться, приходилось утолять жажду, используя здешних селян. Заблуждение, что вампиры пьют кровь каждый день. Нет, мы едим и пьём тоже самое, что и обычные люди. Просто нам нужен иногда источник жизни — кровь. Местные жители сразу забили тревогу. Сообщили виконту, и он приехал вместе с семьёй. В замке мы его встретили. В обмен на жизнь жены и сына, он согласился стать жертвенным барашком. Усыпили. Спящего положили в саркофаг его деда. Никто не заподозрил, что убивают нынешнего владельца, а не прошлого. Это Элионор предложила план,одобренный нами. Фамильное сходство, да за семьдесят два года не осталось тех, кто знал нашего отца. Кроме дряхлой, девяностолетней старухи. Но её бормотанию, что это не он, никто не поверил. Убив виконта, крестьяне успокоились. А мы стали действовать более осторожно. И жили в замке, который не осмеливались посещать его хозяева. Пока не появились вы — не человек и не вампир.
Как же нам поступить с вами?

«Что ж я могу тебя понять,
Какое злое превращенье,
Ты, разучившись умирать,
Вдруг потерял закон движенья.
Ты – точка, камень, ты — гора.
Ты — постоянство в абсолюте.
Нет больше завтра и вчера,
Лишь голая изнанка сути.
Лениво теплится луна,
Застыв, как марка на конверте…
Убей того, чья цель верна
Листать, как книгу, времена
И шествовать в объятья смерти.
Две стороны одних идей.
Две истины одних пороков.
Ты человек, Дитя ночей
И никогда не станешь богом.
Бессмертный? Путь в иной предел?
Венец законов мирозданья?
Ты сделал выбор. Ты хотел.
Приняв и дар, и воздаянье.
Остывший чай. Прозрачный свет.
Луна — доверчивый философ.
Прости мне, наша встреча — бред.
Я не смогу постичь ответ.
Ты не поймёшь моих вопросов».

(Олег Соломонов)

При ближайшем рассмотрении, волосы барона оказались рыжими, а глаза зелёными. Вблизи он оказался ещё более красивым, но ангела уже не напоминал, скорее, демона. Полузабытые детские воспоминания…

– Как поступить со мной… Вопрос неправильно сформулирован.

Вам интересно знать, почему Элионор не пришла сюда?

– Разумеется.

– Она в фамильном склепе. Упокоилась навечно, – Изабель достала из кармана цепочку с жемчужиной. Она не была угольно-чёрного цвета, скорее тёмно-зелёного цвета. Такие жемчужины встречаются крайне редко.

Изабель знала, что его создает особый вид устриц – Pinctada margaritifera. Черная жемчужина появляется в теле одной устрицы из пятнадцати тысяч.
Слова девушки произвели ошеломляющий эффект. Сёстры синхронно издали жалобный тон и теснее прижались друг к другу. Лицо вампирского барона исказила гримаса боли. Сочувствие появилось на лице Изабель, при виде его мук, но она вовремя опомнилась и холодно произнесла:

– Хватит ненужного притворства. Вы не испытываете жалости ни к кому.

Сёстры захихикали.

– Элионор нам никогда не нравилась. Крутила хвостом перед всеми мужчинами. Льстила, лгала, унижалась, добиваясь своего.

– И вечно красовалась, бахвалясь собственной прелестью, – подхватила её сестра.

– Вы правы. Мы не испытываем сожаления к проигравшим. Она была пешкой, которой я пожертвовал ради вас. Станьте моей королевой!

Изабель с досадой повела плечом, глядя на коленопреклонённого молодого человека. Хорош собой, ничего не скажешь. Прямо сказочный принц у её ног. Но он вампир. Гипнотическое очарование вампиров на неё не подействовало. Спасибо тому оголодавшему вурдалаку в Париже. Его укус сделал её неуязвимой.

– Хватит паясничать. Я знаю, какие вампиры лицедеи. Очаровывать вы учитесь столетиями. Хитрости ваши вам больше не помогут.

– А кто поможет тебе?! — он буквально зашипел на Изабель.

– Мои сестрицы не могли справиться с тобой. Я тоже оплошал тогда в Париже. Мне помешал проклятый пёс. Хорошая регенерация у вампиров. Следов зубов не осталось. Сам того не зная, сделал тебя почти неуязвимой. Но сейчас нас трое, а ты одна. Давай заключим договор, тогда останешься жива.

– Не соглашайся, Изабель. Мы поможем! — раздался возглас.

– Идиоты! — настоящий, а неподдельный стон прозвучал эхом в зале, когда Гастон и Жан-Батист появились в рамке окна.

Решительно настроенный Гастон держал в одной руке факел, в другой — зажигалку. Жан-Батист с крестом в руках и остро заточенными колышками, составлял ему компанию.

– Вот и праздничный ужин пожаловал! — обрадовалась Онорина.

Появление «защитников» скорее помешало Изабель, чем помогло. Она не верила, что от них хоть какой-то будет толк. Решительно-настроенный Гастон и не менее взволнованный Жан-Батист(певчий из церковного хора), стали рядом с Изабель. Не обращая на них внимания, Жорж де Мориав спросил:

– Мир, или война? Мы можем сосуществовать, поделив замок.

– И вы будете продолжать охотиться и убивать ради крови? Этому не бывать! Держись за моей спиной, – приказала друзьям. Щадя их самолюбие, добавила:

– Будете спину мне прикрывать.

Битву Изабель не запомнила. Сознание точно отключилось. Она действовал никак человек, истребляя вампиров. И только мысль о том, что должна защитить тех, кто пришёл ей помочь, тех, кто дорог её сердцу, не позволила ей окончательно стать машиной для убийств. Ничего не помогло её врагам. У вампиров не было шансов уцелеть. Они напали на неё с трёх сторон. Пытались зайти с тыла, но там Гастон размахивал горящим факелом, а Жан-Батист — крестом, шепча побелевшими губами молитвы.

Единственное, что запомнила, это как сорвала меч со стены и отрубила голову вампиру. Голова покатилась по паркету и остановилась. Судороги мышц лица продолжались несколько минут. Казалось, что она хотела что-то сказать, или проклясть, но шевелившиеся губы не вымолвили ни слова. Потом глаза его закрылись навсегда.

Силы оставили Изабель. Ей стало дурно. С благодарностью приняла заботу «помощников». Они отнесли её и положили в кровать, а сами убрали трупы вампиров и следы. При этом Жана-Батиста стошнило, но это мелочи. Видя их счастливые лица, Изабель улыбнулась. А ещё она поняла, что дорога им, как они стали дороги ей.

Но ведь одна на двоих не делится, или…

«Я подумаю об этом завтра», решила она, облекая мысли в фразу Скарлетт из романа «Унесённые ветром».

Жемчужину Элионор пожертвовала Святой Маргарите Антиохийской. И долго, очень долго ей снилась отрубленная голова барона.