OTSTRAXA.su

Невинная комната – это страшный, фантастический рассказ автора *dead poet*. Действие происходит в неком мире, где люди запуганы уродливыми существами, которые отправляют провинившихся в “невинную комнату”, превращая их жизнь в сущий ад.

НЕВИННАЯ КОМНАТА

Я живу в странном городе без названия. Здесь все смирились с происходящим.

Детей с детства пугают стражниками и ”невинной комнатой”. Дома запирают в комендантский час. Не напрасно — ”зелёный свет дают” крайне редко. Уже много лет Случайная Сирена не подавала голос…

Но это случилось. С моей подругой.

В*** не подозревала и не хотела этого, но один из стражников смог её поймать. Когда она поняла, что нет смысла бежать, просто позволила ему сомкнуть её в объятиях. И вот — мгновение — и он, держа её за плечи со спины, стоит с ней у старой нежилой многоэтажки. Дверь в подвал открыта. Спускаются, и чем ниже, тем ярче становится свет — белый и холодный. Слышны искажённые звуки — не то смех и песни, не то стоны и плач. Темно. Полы и потолки из зеркальной плитки. Коридор уходит в бесконечность как в высоту, так и в ширину. Повсюду мерцают и отражаются друг в друге большие маски с лицами людей. В*** понимает, что это конец для неё. Но не для её жизни. Прибывшую подругу записывают. По центру коридора — будка с некой консьержкой, из неё льётся музыка граммофона и красный вперемешку с жёлтым свет. Ей дают номер. Дают комнату. И она исчезает в одной из дверей ”невинной комнаты”.

Я не могла в это поверить. Не хотела думать о том, что не увижу её вновь. И вот однажды утром весь город огласил звук. Он пронёсся как ураган, напугал стайки грачей и ворон, сдул сон с дворников, уснувших в парке и освежил ржавый рупор Случайной Сиреной… Из подвала нежилой многоэтажки светил семафор. Зелёным светом.

Она вернулась в наш мир и сказала, что больше ни ей, никому либо ещё в жизни так не повезёт…

В тот вечер я шла одна через парк — как всегда, с этюдником и мыслями о работе и встрече с мамой. В голове просто не было места для тревоги. Пока я не заметила его — парня, что с каменным выражениям лица преследовал меня. В парке никого не было. Шёл он медленно, но не сводил с меня глаз. Я поздно поняла, что это стражник. Понятно, почему в осеннем парке никого не было. Я нарушила комендантский час.

Мои ноги пронзает импульс — я ускоряю шаг. Он — тоже. Бегу, оглядываясь на него — отстала! Но посмотрев на дорогу впереди, заметила ещё одного — он был в паре шагов от меня, уже тянул свои деревянные руки. Резко сворачиваю к ближайшей многоэтажке, забегаю в подъезд, на лестницу. Второй стражник с лицом репки из ”ходячего замка”, круглой головой и бирюзовой формой жандарма догоняет меня — его ноги удлиняются, опережая тело. Я не сдамся. Я не попаду в невинную комнату. Нет ничего хуже невинной комнаты. Отчаяние смешивается с адреналином, я решаю прыгнуть в лестничный пролёт и обогнуть двух преследователей. Но натыкаюсь на третьего. Существо без лица будто выросло из земли. Казалось, этот момент длился вечность. У него на руках сидел изумрудного цвета мопс с жёлтыми глазами, которые испепеляли меня. Вечность прошла. Мопс с человеческим визгом кинулся на меня и повис передними лапами на плечах. Едва я его коснулась, чтобы скинуть, как почувствовала холодные ладони безликого стражника. Они крепко обхватили меня

Все помутнело, поплыло и задрожало… Я видела только три силуэта, что ранее преследовали меня. Это был парень из парка, с круглым лицом, напоминавшим Курта Кобейна, деревянный жандарм-Репка, и существо без лица, но с изумрудным мопсом. Почему-то я подумала о том, что мопс служил ему отсутствующим лицом.

Мы стоим перед многоэтажкой. Ещё светло, и я даже вижу планировку пустых квартир сквозь окна. Дверь в подвал с щелчком открывается и меня ведут. Я пытаюсь вырваться — это тщетно. Спускаясь я начинаю видеть тот самый свет. До моих ушей долетают обрывки криков… Она не врала. В*** шла этим же путём. Вдали виднеется красный огонёк. Мы ступаем в коридор из зеркальной плитки и человеческих лиц. Некоторые источают ужас, другие злость или печаль. Мне даже показалось, что некоторые я видела в жизни. В моем сердце нет ни страха, ни отчаяния. Есть только злость, отвага и надежда. Интересно, поняла ли мама?..

Из будки слышна музыка. Я увидела патефон. Будка напоминает билетную кассу французского театра начала прошлого века.

У меня спрашивают имя. Я молчу. Решено — не буду им поддаваться. Мартышка, сидящая на плече женщины в чепчике, что печатала на печатной машинке палочками — почему не пальцами, не ясно — наклонилась к её уху и, прикрыв ладошкой рот, что-то прошептала
– ваше имя — ***? — спросила женщина в чепчике властным голосом. Мартышка откуда-то его знала. Мне оставалось только подтвердить, но я промолчала.

Женщина продолжила:

– Интроверт, склонный к социофобии, перееданию и манией личного пространства. Интересно!

И всю странность ситуации подчёркивало то, что у дамы не было глаз. Совершенно. Кроме того — на черепе не было и следов глазниц. Но были очки, которые норовили сползать с переносицы. Она то и дело их пододвигала на место. Палочкой.

Она назвала мой личный шестизначный номер. Как в концлагере

– Не притворяйся немой, милая моя, мы-то знаем, какая ты болтушка!

Обезьянка оскалилась

– Ты все ещё надеешься сбежать? Напрасно! Твоя комната уже готова и ждёт тебя.

Только сейчас стражники отпустили мои плечи. Безглазая консьержка протянула руку к крутящимся одна за другой дверям — мне они напомнили вход в некоторые торговые центры — и остановила случайную дверцу
– ступай. И будь умницей!

Я сделала шаг, и пространство коридора сзади меня окутала тёмная туманная пелена. Я оказалась в другом коридоре с розовыми стенами и черно-белой плиткой на полу. В кессонах стен стояли вазы с цветами. Друг за другом шли двери — как в отеле. Я понимала, что нельзя верить тому, что я вижу. Иду в поисках своей комнаты. Все двери разные — из-за каждой слышны свои неповторимые звуки. И вот я останавливаюсь перед одной, фиолетовой. Это не моя дверь. Я решила подслушать разговор. Я услышала буквально пару фраз, как вдруг дверь распахнулась, оттуда вылетели кипы бумаг и выбежали странные черные человечки с багажными сумками. Они побежали вперёд по коридору, не обращая на меня внимание. Я не успела вскрикнуть, как вдруг следом из комнаты выбежали два человека:

– Стой! Стой! Караул! — кричал тот, что выбежал первым. Он был с залысиной на затылке, в старом костюме. Долговязый. Второй же — наоборот. Щуплый коротышка.

– Поганцы! Снова украли багаж.

На их лицах было отчаяние, тогда как на моем — непонимание происходящего. Он посмотрел на меня — далее только долговязый и говорил, коротышка же лишь вытирал пот со лба трясущейся рукой. Не дожидаясь моего вопроса, он пояснил:

– в который раз!

– в который раз — что? — такого пояснения мне было мало

– в который раз воруют багаж! Что же будет с нашими шеями, если главный станционный смотритель узнает о краже!? Беда, беда!..

– Так пожалуйтесь, — сказала я. На что двое просто удалились в пространстве за фиолетовой дверью. Я пошла дальше.

И вот моя. Обычная коричневая дверь. Ключа нет, я толкаю её рукой — дверь с тихим скрипом открывается во внутрь. Захожу в комнату и вижу — посреди стоит письменный стол со стопкой чистой письменной бумаги, напротив него во всю стену стеллаж с книгами самых разнообразных авторов. И ничего больше. Я ловлю себя на мысли, что провести остаток дней в комнате с книгами и письменным столом не так-то плохо; я беру в руки томик первого попавшегося под руку автора, сажусь и начинаю читать, как вдруг в дверь стучат. Откладываю книгу. Открываю — и никого. Снова сажусь читать. И опять стук! Игнорировать бессмысленно — он усиливается. Я закипаю внутри. Мне очевидно настойчиво мешают читать. Это не те ли черные человечки, подумалось мне. Нет. Я никого не вижу, открывая дверь раз за разом. Интересная деталь — стучат только тогда, когда мне стоит на чем-то сосредоточиться. Дальше — больше, ко мне напрямую врывается какая-то тетка, которой необходимо потрогать все мои книги и наперебой болтать, её прямо не заткнуть и не выгнать! Этот цирк продолжался неизвестное количество времени, пока по громкоговорителю не объявили обед. ”Просьба всех покинуть свои комнаты”.

Я выхожу снова в коридор, а вместе со мной и мои ”соседи”. Я впервые услышала радио. Не было времени разглядывать всех этих людей, моё внимание привлекло существо, что пролетало над нашими головами на крылатой подушке и вещало о том, что нет ничего лучше, чем скорый обед. Ирония.

Ко мне подошла какая-то болтливая мадам, другая, певчим голосом и с улыбкой на лице начала рассказывать, где буфет, куда мне идти и почему, меня взяли подруги и повели по коридору. Когда мы свернули — куда, я не запомнила — я увидела витрину с едой. Она была маленькая, как и сам выбор блюд. За ней стояла полноватая молодая девушка. И улыбалась каждому клиенту. Все тут улыбались, но улыбки их были наигранные и снисходительные, будто они не считали нас за людей, а за каких-то существ. Настала моя очередь. Я только успела разглядеть весь скудный выбор салатов, как девушка заговорила со мной:

– Вы непременно должны попробовать этот салат! — и тут же кладёт его мне, хоть я его и не просила.

– Я не буду его есть

– Почему же? — спросила молодая буфетчица

– Я на диете, — сказала я, глядя на большие куски колбасы

– Ну что ж — и девушка съела его с моей тарелки. Во мне проснулась брезгливость. Я выбрала два салата, которые мне показались наиболее съедобными, но когда она накладывала их мне, как бы невзначай смахивала больше половины порции ложкой.

– Пожалуйста, — буфетчица с улыбкой протянула мне полупустую тарелку. Я в ответ искривила лицо.

Меня проводили не в общий зал, а в какую-то отдельную комнату. Общий зал же был очень похож на ресторан, вдали виднелась пустующая сцена, с которой лилась музыка. Я не успела разглядеть людей, меня пихнули в спину, и я попала в свой личный ресторанный ”зал”.

Но я оказалась там не одна. Когда дверь за мной закрылась, я увидела ещё двух человек: парня, что сидел за столом, будто именинник, и девочку-анорексичку, по имени Э***. Я её знала. Она пропала в городе более месяца назад. Парень развалился на стуле и постукивал пальцами по столешнице. На нем была шапочка, из-под которой торчали зеленоватого отлива клочки волос, и странная одежда, сшитая по типу робы. Я поймала себя на мысли, что где-то видела такое. Но никак не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах. Э*** была в бордовом платье с открытыми ключицами, было ощущение, что оно сильно вылиняло. Не было её типичной чёрной одежды и пирсинга, но её крикливый голос узнавался; она пила чай из фарфоровой кружки вместе с деревянными куклами в чепчиках и пышных платьях. Они были в человеческий рост и у них отсутствовали лица. Э*** что-то увлечённо им рассказывала. Эта процессия сидела прямо напротив меня и моих ополовиненных салатов. В комнате играло радио. Парень сидел и смотрел куда-то перед собой с уставшей улыбкой на лице, постукивая пальцами; Э*** трещала, я ковырялась в своей тарелке. Дверь распахнулась и нам подали десерт — черничные кексы фиолетового цвета. Несколько больших тарелок.

Но стоило мне всякий раз взять кекс в руки, как тетка отбирала его у меня и съедала сама. Моё раздражение прервала песня по радио. Это был ”лабиринт” моих любимых ”Oomph!”, и все злоключения с кексами померкли. Я подпевала про себя, постукивая под ”kloph kloph” по столу, и вдруг заметила, как парень делает тоже самое. Он знает эту песню, более того, я поняла, что мне напоминала его одежда: сценический образ Деро в одном из недавних туров. Парень посмотрел на меня и улыбнулся. Все шло к знакомству, как вдруг ворвались две женщины и выключили радио.

Они не переставая болтали, подошли к парню и, взяв его под руки, вывели. Я была в недоумении. Нам даже не дали познакомиться! Вскоре та же участь постигла Э***, когда она ушла, куклы разом повернулись в мою сторону.

Так прошёл мой первый день в аду. В моей голове начинал созревать план побега.

Вскоре я начала обзаводиться знакомствами. Но люди шли на контакт не охотно, либо же им просто мешал ”персонал” Невинной Комнаты. Но мне удалось найти единомышленника, мечтающую о побеге.

Её звали Б***, она была тут очень давно, но ещё сохранила человеческую внешность. Все люди рано или поздно преображались. У одних пропадали лица или появлялась ещё одна голова какого-нибудь животного, у других свиные, к примеру, конечности. У одних деревенели головы, другие же в прямом смысле теряли их; поначалу мне было жутко от этого зрелища. От неё я узнала, что консьержка без глаз — правая рука хозяина невинной комнаты, но даже она его не видела, а те стражники, что поймали меня — лучшие во всей комнатной армии.

– Так что тебе повезло быть пойманной ими, — с грустью пошутила моя подруга, смотря в свою кружку с чаем. Она мне рассказала про тех, кто даёт зелёный свет.

– Это самоубийцы, — тихо произнесла она, — жить здесь невыносимо, но не многие готовы покончить с собой. Ещё меньшим это удаётся. Возможно, ты заметила, какая опека царит в воздухе: вспомни, тебе даже не дали заговорить с тем парнем, ОНИ продумывают все варианты. А проблемы никому не нужны. Острых предметов нет. Лекарств тоже. Покончить с собой почти нереально. Нереальнее только сбежать. Твоей подруге повезло, я знала того человека, который ”дал зелёный свет”. Мне повезло побывать свидетелем этого. Но ей повезло гораздо больше.

Она помрачнела. В*** пробыла тут совсем немного, а Б*** уже и не помнила, как выглядит город…

Также она объяснила мне всю суть комнат, в которых живут люди. Мне так не разу и не дали спокойно почитать

– И не дадут. Вспомни, — сказала она мне — на входе тебе дали номер и краткую, но точную характеристику: они подбирают комнату по основному пороку и страху. Ты боишься общества и ненавидишь, когда вторгаются в личное пространство. Но любишь читать и рисовать. ОНИ очень жестоки… Мой основной страх — она сделала паузу и понизила голос — мужчины. А порок — лень. Поэтому каждый день на меня нападает маньяк, а окружающим лень мне помочь… Я все ещё надеюсь, что это страшный сон.

Наверно, это и правда модель ада на земле. Я поняла, что есть только один путь на свободу — тот, который я уже преодолела, спускаясь в злосчастный подвал. Я стала втираться в доверие.

Если ты себя хорошо ведёшь, тебе дают работу и смягчают жизнь — пару раз в день мне спокойно удавалась читать книги. Полную девушку, что съедала салаты на выдаче, скоро сменили. Ее участь до поры до времени мне была не известна. Опять же, Б*** мне объяснила.

– Во всю эту еду добавляют особые вещества. Они отупляют и превращают тебя в ничто. Ты видела людей без голов и с двумя на одной шее. Я даже знала человека, который напоминал виноградную гроздь. Эта еда — отрава, та девушка — самая настоящая героиня, ведь она съедала сама то, что не брали люди. Принимала на себя весь удар. И теперь её просто ”списали”… Она не выдержала. Более того, эта еда внушает людям, что тут не так плохо жить, как кажется. Они перестают это понимать. Своеобразные наркоманы. Те люди, что перестали быть людьми, составляют коридор — вспомни те маски у будки консьержки.

Вскоре меня поставили на выдачу еды вместо прежней буфетчицы.

Б*** запретила мне прикасаться к этим салатам, но я понимала, что на одних черничных кексах долго не протяну. Да и на такой подвиг мне идти не хотелось.

На выдаче я пробыла не долго, меня ”повысили” и я заменила обезьянку в будке консьержки в черном коридоре. Очень иронично. Теперь в мои обязанности входила встреча прибывших людей. В первый же день я ужаснулась тому, как много их спускают к нам стражники. Бывали разные дни, но неизменным оставались понурые и испуганные прибывающие люди. Я навсегда запомнила маленького мальчика, который все время плакал и звал маму. Позже я узнала о комнате, которую с моей же помощью ему подобрали. Каждую ночь к нему выходили подкроватные монстры.

Я все ждала возможности сбежать. Но случай так и не подворачивался. Однажды во время ужина, когда по радио звучал дождь, Б*** решила мне помочь. Она изобразила приступ эпилепсии и привлекла этим не малое внимание, это случилось как раз тогда, когда мы оформляли нового человека. Шум и паника отвлекли консьержку, даже стражники ненадолго покинули свои посты. Я прекрасно видела, что луч света из подвальной двери уменьшался, но он был. Дверь медленно закрывалась. Я решилась на побег. Разбив локтем окно будки, я оттолкнула человека и побежала по лестнице, перескакивая через две, а то и три ступени. Жажда свободы была сильнее страха или чувства осторожности. Позади себя я слышала нечеловеческие вопли консьержки — они кардинально отличались от её звонкого голоса. До двери оставалась буквально пара ступенек, я слышала поднимающихся за мной стражников. Последний рывок — я едва проскочила сквозь дверную щель. В последний момент, когда я уже была на улице, я услышала, как стражники врезались в неё с той стороны. Подвал все ещё сотрясал вопль.

Оказывается, был день… И вовсе не было дождя. Я отпрянула прочь от ненавистной серой двери — и побежала со всех ног вперёд. Бежала без оглядки, расталкивая и сбивая встречных людей, бежала даже сквозь сбившееся дыхание и подкашивающиеся ноги… Наконец, я очутилась дома

Я была первым в истории человеком, который смог устроить побег из Невинной Комнаты. Я не до конца понимала, насколько это чревато. Каждый комендантский час я видела жуткие розовые дирижабли в форме свиней с цилиндрическими копытами и тупорылыми мордами-Репками, которые освещали город фонарями из их пятачков…

– Они охотятся за тобой, сказала мне однажды моя мама, когда увидела в окне очередную свинью

Я это понимала и без неё.

В городе знаменитостью я не стала, даже наоборот. Меня стали избегать и ненавидеть, особенно те, чьи близкие и родственники были там, откуда мне удалось сбежать. Но были и те, у кого проснулась надежда. Чаще всего меня просто боялись.

Однажды днём произошёл случай, который изменил мой образ жизни

Я покупала в лавке пирожные, стояло тёплое утро, как вдруг среди толпы людей заметила странного человека. Он не сводил с меня глаз и приближался. Во мне заиграло подозрение. До комендантского часа был день, но я чувствовала, как он идёт за мной. Расплатившись, я стала уходить. Оглянувшись, я убедилась в том, что переживаю не зря, человек шёл за мной. Я стала привлекать к себе внимание толпы, и вскоре с ужасом поняла — никто не видит его, кроме меня! Это было логично — у него только одна цель. Я.

Стражник приближался. У него были неестественно длинные руки и широкие ладони. Б*** учила меня, если заподозрила в человеке стражника, кинь в него что угодно. Обычный человек возмутится, начнёт кричать, а стражник схватит этот предмет и начнёт его мять в своих руках, думая, что поймал цель. Это его замедлит. Я так и сделала — кинутый мною камень был пойман и заключён в объятия. Мне оставалось только бежать.

Меня преследовал один из лучших, а лучший потому, что его длинные руки становились ещё длиннее. Стражник понял, что был обманут и побежал за мной.
Вскоре я оказалась в тупике. Это была большая вышка. Мне удалось обхитрить его, в то время, как стражник бежал вверх по лестнице, я забилась под неё. Поняв это, он стал тянуть ко мне свои руки с двух сторон. Я сама загнала себя в западню. Каким-то чудом я разобрала в темноте под лестницей канистру с бензином. Деревянная лестница вспыхнула мгновенно. И лучший стражник вместе с ней.

Мне стало опасно выходить из дома в любое время. Я была вынуждена обзавестись обрезом, приходилось отстреливать солдат невинной комнаты, стрелять по существам, которых вижу только я. Так проходил день за днём. До второй Случайной Сирены. Второго ”зеленого света”.

Город притих весь после этого пронзительного звука. Я стояла посреди тротуара с ружьем наперевес. Моя бдительность была усыплена ещё больше, когда я увидела знакомый силуэт.

Б***. Она наконец-то на свободе.

И я побежала к ней, забыв обо всем. Она стояла и улыбалась. Неестественная улыбка для этой девушки, но я не придала этому значения, подумав, что так ее впечатлил новый облик города. Я бегу к ней и зову её. И вот я заключаю Б*** в объятия, повторяя её имя, благодарю её за помощь в побеге, но её слова отрезвили меня:

– Не стоит благодарности. Мы все по тебе соскучились.

Это была ловушка.

Её лицо меняется. Глаза пропадают, и я вижу консьержку. Все что мне остаётся — отчаянный крик в пустоту воздуха. Для окружающих я исчезла на ровном месте, оставив после себя лишь обрез посреди тротуара, ведь стражников днём вижу только я…

Меня связали

Я стою в черном коридоре перед красной будкой. Рядом тот стражник, которого я подожгла. Он выжил, но его лицо сильно оплавил огонь

– Ты попадаешь на суд

Я молчу. С моего лица не сходит ухмылка

– подумать только, — лепетала консьержка, — сбежать из Невинной Комнаты… Это невозможно!

– Но мне удалось

Она осеклась и поправила очки

– Тебя будут судить за убитых стражников. Ты помнишь сама, скольких убила?!

– Нет. Но их было много.

Далее был суд. На суде присутствовали все, кто только был в плену комнаты. Меня приговорили к каторжным работам. Но не к смерти. Это был бы двойной промах для НИХ.

В самой комнате я стала знаменитостью. Люди воспряли духом. Всюду можно было слышать моё имя. До меня дважды доходили слухи о том, как пленники закололи двух новых буфетчиц, люди массово объявляли голодовку. Зрел бунт.

Но мне было все равно. Я пыталась узнать участь Б***, реальной. Но все молчали. Тогда я пошла к самому старому пленнику Невинной Комнаты. Он знал и помнил все. Кроме своего имени. Я тайком прокралась в его комнату и, отойдя от шока встречи, заговорила с ним.

– Б***? Та самая девочка, что здесь большую часть своей жизни? И ты до сих пор не поняла, что с ней?

– Нет

– а как по-твоему консьержка проникла в мир людей?

Меня охватила дрожь. Мудрец озвучил мои самые страшные предположения:

– Она и была тем, кто дал зелёный свет.

Я потеряла дар речи. Слезы заструились по моему лицу.

– Не стоит солить консьержке. И вообще, чего тебе не сиделось здесь, в Невинной Комнате? Жильё, одежда, пища на халяву — все есть! Нет, нужно было домой…

И только этим словам существа с двумя парами свиных конечностей вместо ног и туманом вместо головы я не поверила.

В этот самый момент моё сердце окутала пелена злости и жажды возмездия.

Уходя, я услышала его крик

– Найди её глаза. Найди и посмотри в них. Только тогда ты победишь.

На следующий день его не стало…

У нас — всех нас, кто только был в Невинной Комнате была одна цель. В день смерти мудреца консьержка вместе с тремя лучшими стражниками прикрепляла его лицо в черном коридоре. Её мартышка в красном сюртуке и с мешочком на поясе бегала поодаль, когда я смогла её поймать. Скрутить шею гнусному зверю не составило труда. Я давно поняла, что мне нужен именно её мешочек. Как только я взяла его в руки — консьержка закричала тем самым криком зверя. Они уронили лицо, и оно разбилось на мелкие осколки.

Я достала пару зелёных глаз из мешочка и посмотрела в них…

Мой безымянный город больше никогда не будет таким, как прежде. Этот день навсегда положит конец Невинной Комнате. С утра не смолкала случайная сирена. Все горожане в недоумении выходили из своих домов и спрашивали друг у друга, знает ли тот, что происходит. Не знал никто. Кроме нас. Я вела всех пленных людей вверх по лестнице из черного зеркального коридора. К свету.

Когда мы — без малого половина города! — вышли из подвала старого многоэтажного дома, его поглотила земля. Я шла вперёд на холм, с которого был спуск в тот самый парк, где поймали меня и где сейчас был весь ошеломлённый город. Нас заметили. Какой-то мальчик крикнул ”Папа!” и все жители бросились нам на встречу. Восполнялись семьи, родители находили своих детей, дети — родителей, друзья вновь становились друзьями. Конечно, вернулись не все. Не было старого мудреца, не было моей любимой бедняжки Б*** и всех тех лиц-масок. Но город воссоединился.

Из ямы струился вверх столбом зелёный свет.

И теперь наш город приобрёл имя — Город Зеленого Света.

Я стала национальным героем.

Но никто так никогда и не узнает, что же увидела в глазах консьержки…